Муравьиный царь. Сухбат Афлатуни

Гена. Гена-Гена-Гена. Ген у нас еще не было.

      И не будет.

* * *

      Мама с утра сбегала уже в церковь. Вернулась довольная такая, светлая.

      Вытащила целый пакет крыжовника.

      Тысячу лет его не ела!

      Вот так живешь, а столько всего вокруг не ешь.

      Сунула мне его в ванную, мыть.

      А тогда здесь церкви не было. И мама ни во что не верила. И папочка. Верил в науку, до сих пор «Наука и жизнь» на даче стопками валяется, в мышиных какашках.

      А я верила в вампиру. Лёнька из лагеря привез целый сюжет. Укрывалась с головой. А вдруг вампира сможет сбросить с меня одеяло? А? Что тогда, а?

      – Лен! Ты что там, уснула с крыжовником? Или мылом его моешь?

      – Ага, шампунем!

      Выключаю воду. Смотрю в зеркало. Два седых волоса. И вот еще один.

      Генка очень смешной. При ходьбе щеки трясутся. Как хомяк, говорю ему.

      Это плохо. Серьезно. Если какой-то мужик начинает мне казаться смешным – то это все, картина Репина, не успеваешь даже тормознуть. Машина вбок, в кювет и вверх колесами.

      Сидим под старыми соснами. Он из Владикавказа.

      Задираю голову. Как в кино, стволы вверх, как пальмы, перспективное сокращение.

      – Да, красиво, – говорит. – По тебе муравей.

      Еще говорит, что многие тут обратили на нас внимание. Что мы одеваемся странно.

      Звонил Коваленок. Я же просила, что ж такое!

      Не выдержала, сунула мобильный папе. Сама на балкончик. Сижу на плетенке, руки ледяные, папа мычит Коваленку фигню какую-то, бе-ме.

      Врываюсь, выхватываю трубку. Говорю спокойным тоном:

      – Я же просила, по всем вопросом – с Казимировым!

      Через десять минут – Казимиров:

      – Елена, все в порядке, я все объяснил.

      Объяснил! Сказала, буду искать другого адвоката.

      Не прямо, а дала понять.

      Ну вот и башка. А-а… Куда опять анальгин? В косметичке целая аптека, а как нужно, так одни презервативы и уголь активированный.

      Влезла под одеяло, задернула шторы. Голова! А!

      Приперся Лёник, навонял кремом от загара.

      Ходит по комнате… туда-сюда…

      Наклонился:

      – Отдыхаешь?

      – Подыхаю.

      – Помочь что-то?

      – Чтоб скорее подохла?.. Ну, воды принеси.

      Уходит в ванную.

      Рожает он там эту воду, что ли?

      – Голову приподними.

      Приподнимаю. Не разлепляя век. Губы касаются теплого и мягкого. Мокрого.

      Пью. Осторожно. Стараясь не касаться губами его кожи.

      Принес мне воду в ладонях, как тогда.

      Снился коттедж. Запретила думать о нем, теперь назло будет сниться.

      Даже обставить не успела. И в спальне еще был ремонт, краску, как дура, закупила.

      И хорошо, что продала. Все у меня еще будет. И коттедж еще лучше. И машина – не эта развалюха, одно название джип. И мужик нормальный, а не «живая мебель».

      Вороны что-то раскаркались.

      – Что это у тебя?

      Лёник показывает на мое запястье.

      – Укус.

      – Какой?

      – Комариный!

      Розовый