Элласхида. Людмила Милославец

свадебный играть затеет,

      Или когда старушка ночь

      Укроет мир печальным вдовьим платом,

      Ты помни обо мне, о том, что я приду

      И черной краской смерти все покрою.

      Лишь шанс один могу тебе я дать:

      Продумай все, старайся все понять.

      Учись, борись, не дай себя поймать;

      Ищи причину, не уставая, день и ночь,

      Гони сомненья и усталость прочь;

      И может быть, когда ты силу обретешь,

      И ненависти тьму ты с глаз своих сотрешь,

      Наукой мудрецов заполнишь сердца пустоту,

      К тебе тогда, как равный, я приду.

      И пусть судьба решит наш вечный спор

      И огласит свой мудрый приговор.

      – Поэт, черт его дери, – проворчал Тибальд.

      – Ничего не понимаю! Он издевается, смеется надо мной. Ну, вот что это? Ни дать ни взять отеческое наставление, – я схватился за голову. – Уничтожил мою семью, меня отправил в изгнание на сотню лет! Теперь вот это: подкрался, растерзал наши тела, разбросал кусками на сотни футов и после всего этого такая забота: учись, борись! Это черт знает что такое!

      – Все верно. Но не будем забывать, что при всем этом он не сжег нас, а оставил в живых. Он также не тронул Ишу, а ведь, бьюсь об заклад, мог убить его, – сказал Тьери.

      – И что из всего этого следует? – спросил Тибо.

      – Нужно спешить в Грецию, – бросил я раздраженно и ушел в каюту.

      Я лежал на койке, вновь и вновь перечитывая послание. Что Красноглазый хотел мне сказать? Почему он так поступил с нами? Пока я знал только то, что нужен ему живой. Было ли ему просто скучно, и он играл, заставляя меня чувствовать свою беспомощность, или он преследует какую-то другую цель? Не знаю, но я должен это узнать! Должен!

      Глава 3

      Греция встретила нас весенним цветением оливковых рощ. Ласковое солнце пригревало землю, птицы пели, люди радовались жизни.

      Не имея возможности выйти в Афины днем, мы сошли на берег с наступлением сумерек. Ночной бриз был полон ароматов весенних цветов. Запоздалые прохожие неспешно покидали улицы. Мы направились к Акрополю. Поднявшись к Пропилеям, я сел на ступени под мраморной колонной.

      – Какой смысл бродить по городу или музеям? – спросил я недовольно. – Мы не знаем, где искать этот храм Деметры. Их в Греции тысячи.

      – Наденьте перстень, – Тьери присел рядом, – он пропуск, как сказано в манускрипте. Для этого он и предназначен. Я думаю, настало время носить его не снимая. Помните изречение на ларце: «Свой талисман открыто носи – помощь придет и укажет пути»?

      Почти всю ночь мы бродили по развалинам Акрополя и только к утру вернулись на корабль.

      Каждый вечер мы кружили по темным улицам Афин. Прошла неделя, а мы никого не нашли.

      – Сегодня последний вечер, который мы проведем здесь. Завтра отправляемся на острова, сами будем разыскивать заброшенные храмы.

      Гуляя по улицам, мы забрели на древнее кладбище. От него почти ничего не осталось. Только несколько гробниц и памятников указывали на то, что здесь находится