Поцелуй Калли. Людмила Милославец

Впереди бежала главенствующая самка, у нее был грубый длинный мех серовато-белого цвета с желтым оттенком и черными поперечными полосами. Увидев нас, она присела на задние и без того короткие лапы и, оскалившись, рассмеялась нам в лицо своим жутким лаем.

      В одну минуту со стаей было покончено. И я, выловив одну из гиен, принял участие в пире? Отказ от охоты или пренебрежение кровью гиены было бы смертельным оскорблением всей семье Изама.

      Я вернулся на свою яхту перед рассветом. Ее сделали по моим чертежам несколько лет назад в Голландии. Подняв якорь и поставив паруса, я вышел из гавани и направился в сторону полуострова Индостан.

      Глава 2

      Звуки джунглей затихали, как только я приближался. Птицы с шумом срывались со своих мест и улетали прочь от неведомой им доселе опасности. Мелкие зверьки, притаившись под корнями деревьев, замирали. Животные покрупней бросались в глубь непроходимых дебрей, уводя за собой потомство.

      Я пробирался в самую середину зеленого царства индийских джунглей. Мне необходимо было найти среди этой безлюдной глуши отшельника, шамана Самадхи. Уже несколько месяцев я искал его тайное жилище.

      Впереди мелькнул просвет. Наконец-то! Я вышел на небольшую поляну. На ней стоял шалаш: четыре бамбуковых ствола, связанных вместе и покрытых пальмовыми ветвями. Перед ним очаг, огороженный камнями.

      – Эй,… здесь есть кто-нибудь? – спросил я, осторожно пробираясь к ветхому строению, – я пришел за советом.

      Заглянув внутрь, я никого не нашел. Огонь в очаге давно погас, угли отсырели и рассыпались, превратившись в грязную жижу.

      Я вернулся на край поляны и сел, прислонившись к дереву. Мне не хотелось без разрешения вторгаться на территорию шамана. Я сидел, вслушиваясь в звуки джунглей, стараясь не пропустить шаги возвращающегося отшельника.

      Стояли дни зимнего равноденствия, сочельник. Я давно запретил себе вспоминать этот день. Окаменев от непередаваемого ужаса, я тогда снова умер. Умер,… странное чувство. Я умирал несколько раз.

      Впервые – когда Дженесса Мур превратила меня в вампира. Мое перевоплощение было похоже на смерть: тело стало твердым и холодным, я не мог есть обычную пищу и солнечный свет причинял мне ужасную боль. Для всех, кто меня знал, я погиб. Но при этом мои эмоции и чувства оставались прежними. Я мог любить, сопереживать, ощущать теплую привязанность к находящимся рядом друзьям.

      Во второй раз – когда не стало Дианы. Во мне что-то оборвалось, ушло, забрав радость жизни. Я цеплялся за свое существование, стараясь заставить себя поверить, что все вернется, стоит только возвратить ее к жизни. И я искал способ все исправить. Я надеялся, что, выполнив наказ моего загадочного предка Тьёдвальда, я смогу сделать это, но только все больше и больше запутывался.

      Я метался между своей любовью, болью утраты, чувством долга перед друзьями, отдавшими за меня свои человеческие жизни и непонятным, не отпускающим меня чувством долга довести дело Тьёдвальда до конца.

      Увидев страшную картину убийства