Под Южным крестом. Луи Буссенар

до отчаяния. Они становились у решетки, упираясь в нее спинами, и через несколько часов нечеловеческих усилий, беспрерывно толкая ее, пробивали брешь и разбегались по судну, не щадя никого.

      Какое дело было бандиту до жизни двухсот человек? Он застраховал свой живой груз также, как и пароход.

      Однако то, чего он страшился, случилось. Когда они отплывали, решетка, закрывавшая ход в помещение эмигрантов, разлетелась вдребезги, и из черного, зиявшего как бездна, отверстия появились изможденные, изнуренные, полузадохнувшиеся существа с безумно блуждающими глазами.

      Шатаясь, как пьяные, ослепленные дневным светом, они разбежались по палубе, смешавшись с толпой цветных матросов, хлопотавших около шлюпок. Первые китайцы упали мертвыми, обагрив кровью палубу. Человек пятьдесят, увидев, что шлюпка капитана уже отплыла, а другие еще не готовы к спуску, бросились в море, вплавь догоняя американца.

      Но янки были не так глупы, чтобы позволить отнять у себя шлюпку. Они встретили китайцев градом пуль, сабельных ударов, за несколько минут успокоив навеки человек двадцать. Остальные, увидев бесполезность попытки, поплыли обратно на корабль, а шлюпка с бандитами быстро скрылась из виду.

      Когда пловцы вернулись на «Лао-Дзы», палуба была усеяна трупами индусов и малайцев, на которых пленники выместили свою злобу.

      А Фрикэ и Пьер, связанные, по-прежнему лежали на старом месте. В минуту аварии капитан позабыл о них.

      Глава III

      Ужасные мучения пленников. – На наводненной палубе. – Бред. – Счастливая находка. – Плот. – Салют флагу. – Невольное заключение на острове. – Новые Робинзоны. – Пленение краба. – Первая встреча с туземцами.

      Оба пленника лежали в темноте измученные, с воспаленными глазами, запекшимися губами и онемевшими руками и ногами, чувствуя, что скоро наступит конец. Во время суматохи на трап навалили груды вещей. Приток свежего воздуха почти прекратился, и несчастные французы задыхались.

      – Мы сидим на рифах, – хриплым голосом прервал молчание Пьер.

      – Тем лучше, – шепотом ответил ему Фрикэ, – скорее закончатся наши мучения…

      – О проклятие! Моряк должен умереть в море, но не связанным, как мешок с сухарями.

      Фрикэ ничего не отвечал.

      – Мальчик, что с тобой? Отвечай! – с ужасом закричал Пьер, думая, что его товарищ умер.

      – Что тебе нужно? – слабеющим голосом ответил Фрикэ.

      – Ты не отвечаешь, твое молчание меня пугает.

      – Каждое слово, которое я произношу, молотом стучит в моей голове. Но ты не беспокойся, я сохранил силы и деятельно работаю.

      Пьер затих и подумал, что его товарищ бредит.

      – Будь спокоен, старина, – продолжал Фрикэ, – ранее, чем через двенадцать часов, мы будем свободны. Но эти проклятые веревки чертовски крепкие. Впрочем, терпение. Поживем – увидим, – закончил парижанин, продолжая свое таинственное занятие.

      С минуты на минуту их страдания становились мучительнее. Когда судно с размаху село на риф,