В долине слез. О великих узниках Карлага. Валерий Могильницкий

статей, стихи, и даже небольшие документальные книги.

      – Кто живет в журналистике разгульно, беспутно, тот ничего не добьется, – втолковывала она мне. – Жить только для себя негоже. Надо быть всегда с людьми, не о себе – о них больше писать, об их судьбе тревожиться…

      Сейчас, когда я пласт за пластом, поднимаю в архивах страницы жизни журналистов, писателей того времени, мне становится не по себе. Все они пребывали в великой нужде, страхе невероятном. Им надо было иметь великое мужество, чтобы нести свой праведный крест в то черное время, оставаться оптимистами. Многого они сами не знали, хотя слухи об арестах известных их коллег доходили до Львова.

      Я часто ходил в украинском городе по проспекту Первомайскому, там стояли витрины со свежими номерами центральных, республиканских и областных газет. Читал я тогда и всесоюзную газету «Известия». Она мне, прямо скажу, не нравилась, ибо была забита сплошь официозом. Живого слова не найдешь!

      Почему? Теперь-то понимаю: да и не могло быть иначе! Газета находилась под жесточайшим контролем лично Сталина, его подручных.

      Уже в более зрелые годы, немало поездив по миру, в Караганде в архивах я обнаружил, что в Карлаге долгое время отбывал свой срок редактор газеты «Известия» Иван Михайлович Гронский. За что же его наказали? В карточке политзаключенного прочитал, что его действия попали под статью 58 пункты 1-А, 7, 8 и даже № 11 – измена, вредительство, террор, участие в антисоветской агитации. Присутствуя на заседаниях Политбюро, И.М.Гронский якобы замыслил идти против его решений, организовал законспирированный правотроцкистский центр, вербовал в него Молотова, Калинина, Ворошилова, Микояна. Берия хотел тогда укрепить свою власть, убрать со своего пути соперников на будущий трон владыки после кончины Сталина. Но Хозяин запретил ему трогать членов Политбюро, пострадал только Иван Михайлович Гронский, как говорится, ни за что – ни про что.

      Когда я окончил Львовский университет, факультет журналистики, немного поработав в редакции газеты «Львовская правда», решил поехать в Приморский край, чтобы «увидеть весь мир». Сманили меня во Владивосток мои сокурсники – Вадим Полторак и Светлана Волошина. Мы очень дружили. С Вадимом я работал в редакции приморской газеты «Красное знамя», он вел вопросы культуры, литературы, искусства, я – промышленности и морского транспорта. Светлана трудилась редактором на краевом телевидении.

      И вот однажды Вадим прибежал в мой отдел и захлопал в ладоши:

      – Приезжает Булат Окуджава, а вместе с ним Роберт Рождественский. Пойдешь на их «концерт»?

      Так я впервые увидел Булата Окуджаву, услышал его песни. Сидящий рядом с нами военный моряк – офицер неожиданно шепнул мне:

      – Говорят, что Булат работает на КГБ, вы не верьте его песням, он – двойной человек…

      Я взял и написал записку Окуджаве: «Правда ли, что вы работаете на КГБ? И подписал: «Журналист». Булат Окуджава прочитал эту записку и ответил со сцены:

      – Я не знаю, кто написал этот вопрос. Но такие «грязные слухи» обо мне вроде бы ходят.