Чудеса и фантазии (сборник). Антония Байетт

старикам: «Слышите, люди, как танцует кроха?» Они ему говорят: мол, нет, ничего такого не слышим. Он махнул на них рукой да и пошел домой, приготовил себе постель деловито, и созвал всех соседей, и передал Жанне ключ от своего матросского сундучка, потом вытянулся на постели, худой-прехудой, кожа прозрачная, руки сложил на груди и говорит: «Долго, долго я ждал, но нынче совсем разошлись босые ножки, день и ночь топочут. Долго я терпел, но теперь, видать, у него не стало терпения». А в полночь он прошептал: «Ах, вот ты наконец…» – и испустил свой последний вздох.

      И тогда в комнате – Жанна потом людям рассказывала – вдруг запахло яблоневым цветом – и тут же спелыми яблоками… Жанна-то спустя время утешилась, вышла замуж за мясника и родила ему четырех сыновей и двух дочек, все были здоровые, крепкие, но небольшие охотники до танцев.

      История старшей принцессы

      В давние-стародавние времена в королевстве меж морем и горами, меж лесом и пустыней жили король с королевой, и было у них три дочери. Старшая дочь бледна и тиха, средняя смугла и резва, младшая – одна из тех пригожих девочек, от коих ждут враз всего и совсем ничего, чудо как хороша и весела. Когда родилась старшая принцесса, небо было цвета голубой вероники, и лениво, никуда не спеша, брели по нему, как кудрявые овечки, большие белые облака. Когда родилась средняя принцесса, то в голубом небесном поле мчались, летели серо-кремовые перистые облака, напоминавшие конские хвосты. Когда же родилась младшая принцесса, голубое небо было чистым, как промытое стекло, ни малейшего облачка, так что казалось оно расшитым золотистыми лучами, что, впрочем, было обманом зрения.

      К тому времени, как принцессы вошли в возраст, всё сильно изменилось. Когда они еще были детьми, над королевством промерцало несколько странных буревых закатов, сквозивших как будто бы зеленой морской волной, зелеными косами водорослей. Потом были не только такие закаты, но и рассветы: небо морщинилось, словно бок макрели, и пятнисто отсвечивало цветами подводного мира – темной яркой зеленью, смутно-прозрачной бутылочной зеленью; да и другие зеленые оттенки – малахитовые, нефритовые – прокрадывались на небо. Когда принцессы стали мрачноватыми девицами-подростками, изголуба-серый небосвод уже в продолжение всего дня оставался испещрен зеленоцветными крапинами и разводами – от зеленой бронзы до изумруда и бледнейшего, но зато чуть огнистого опала. В те первые дни, пока подобный порядок вещей был еще непривычным, люди вставали как вкопанные на улицах города и на полях в деревне, широко разинув рты, и охали да ахали от удивления и восхищения. Хотя уже тогда некая маленькая девочка подошла к матери и сказала, что целых три дня в небе не видно ни тени голубого, а ей так хочется голубого опять. Мать попросила ее быть рассудительной и терпеливой, «должно быть, зеленый постепенно отхлынет». И правда, примерно через месяц небо вновь обернулось голубым или по большей части голубым, но лишь на несколько дней. Потом оно затянулось – как почувствовали люди, безнадежно – аквамариновой пеленой. Голубые деньки отделялись друг от друга все бо́льшими промежутками,