Дед Снегур и Морозочка. Дарья Донцова

поезд.

      Я не церковный человек, но, когда состав медленно поплыл вперед, оставляя позади платформу и Софью, машущую рукой, мне вдруг захотелось перекреститься.

      Спустя минут десять раздался стук в дверь.

      – Входите, – крикнула я.

      В купе втиснулась проводница.

      – Ваш билет, пожалуйста.

      Я протянула проездные документы и тысячу рублей.

      – Хотела вместе с подругой поехать, но она не смогла хозяйство бросить. Сделайте одолжение, не сажайте никого на пустую полку.

      Девушка спрятала купюру.

      – У нас вагон СВ, а не плацкарта, – гордо сказала она, – если пассажир два билета приобрел, а поехал один, никто его не побеспокоит. Хотите, помогу вам чемодан на полку поднять? Он такой здоровенный, ни наверх, ни под постель не влезет.

      – Спасибо, пусть в проходе останется, – поспешила я отмести любезное предложение, – подружка домашних консервов мне в подарок надавала.

      – Он пройти мешает, – не успокаивалась проводница.

      – Мне ходить некуда, – засмеялась я, – почитаю и спать, а утром уже Москва.

      – Передумаете, зовите, – заботливо предложила она и ушла.

      Я тщательно закрыла дверь на защелку, потом отстегнула ремни, подняла крышку здоровенного чемодана и спросила:

      – Не задохнулась?

      Глава 2

      В чемодане лежала, свернувшись клубочком, худенькая, буквально прозрачная женщина. В ее взгляде было столько страха, что у меня от жалости заныло сердце.

      – Извини, если сильно трясли, – сказала я, – но иначе никак не получилось. Эй, ты жива?

      – Да, – раздалось из чемодана, – мы уже в поезде?

      – Приближаемся к Москве со скоростью восемьдесят километров в час, а может, даже сто, – бойко отрапортовала я, – вылезай.

      – Лучше здесь останусь, – прошептала женщина, – мне страшно.

      – Все неприятности позади, – оптимистично пообещала я, – можешь спокойно устраиваться на свободной полке.

      – Боюсь, – затряслась моя спутница, – вдруг кто войдет? Нет, нет.

      – Дверь заперта, – попыталась я ее успокоить, – на все задвижки.

      – Нет, нет, – твердила она.

      – Хочешь, опущу на окне штору? – спросила я.

      – Да, пожалуй, – согласилась Лена.

      Я потянула вниз дерматиновое жалюзи.

      – Теперь лучше?

      – Вроде да, – прошептали из темноты.

      – Леночка, – ласково сказала я, включая в купе свет, – забудь об Алаеве и Бероеве, тебя впереди ждет только хорошее.

      Елена вздохнула и заплакала.

      – Не знаю, думаю, ничего хорошего не будет, мне следовало остаться в лаборатории.

      – И там умереть? – разозлилась я.

      – Я уже давно мертвая, – пролепетала Лена, – похоронена, никому мое воскрешение счастья не принесет.

      – Ну раз уж ты вылезла из могилы, так хоть поешь, – предложила я.

      Лена села.

      – Мы далеко от Алаева отъехали?

      Я глянула на часы.

      – Сорок