Звездный огонь. Владимир Серебряков

номер два: Тадеуш Новицкий, тридцати лет, инженер коммунального хозяйства Бэйтауна. Эмигрировал с метрополии четыре года назад. Степень наращения в досье не указывалась, из чего я заключил, что она близка к нулю. Чип-вшитик, фарфоровые зубы да, может быть, искусственный хрусталик – все, чем может похвастаться подавляющее большинство землян. Никакая экономика, даже в странах Ядра, не выдержит тотальной аугментации населения, особенно когда весь излишек уходит на строительство лифтоносцев, сбрасывающих людскую пену в колонии. Мне показалось значительным отсутствие у поляка альпинистского опыта до переезда. Впрочем, на Земле он занимался подводным экстримом в Балтийском море. Я содрогнулся, представив, что кому-то придет в голову по доброй воле нырять в бурлящий ядовитый ил. Серьезный парень.

      И третий самоубийца-неудачник, из Института прекурсологии: доктор Лайман Тоу, тридцати пяти лет. При взгляде на его видеоснимок я в первый миг не поверил глазам. Менее спортивной фигуры мне не доводилось видывать. Не то чтобы он был несоразмерно жирен, или, наоборот, тощ до прозрачности, или изувечен загадочными артефактами Предтеч (в действительности профессиональной болезнью прекурсологов является вывих шеи – слишком высоко они задирают нос). Но не размятый нагрузкой жирок, манера двигаться порывисто и неточно, рохлистая мягкость выдавали в нем кабинетного ученого… для тех, кто не мог заглянуть в досье. Степень аугментации доктора Тоу достигала пятидесяти семи процентов – уровень полевых агентов Службы. Больше искусственных органов только в телах боелюдей. Экстремальным туризмом до сих пор не занимался.

      Способность удивляться у меня к этому моменту уже отнялась. Зачем тогда прекурсологу упрочненные связки и дублирующие мышечные тяжи? Мудры корчить? Или перешел из активного состава… нет, в досье об этом ни слова.

      Я вызвал карту часовых поясов планеты. Все поселения, редкими бусинами разбросанные вдоль меридиана, жили по местному времени Бэйтауна, но пик Сикорского располагался добрыми сорока градусами западнее. Если на долготе Башни солнце уже касалось горизонта, то к тому времени, когда я доберусь до места преступления, оно едва начнет клониться к закату. А фронт дранг-бури следует за линией терминатора, постепенно отставая – это значит, что в моем распоряжении будет добрых десять часов на поиски. Не то чтобы я собирался в одиночку выполнить работу целого раджпутского клана – думаю, на самом деле Адит Дев поставил всех своих родственников просеивать песок в том ущелье – но после стольких нестыковок в его рассказе я не удивился бы, обнаружив неуловимый труп лежащим на белой простыне под проблесковым маячком.

      – Рават Адит? – бросил я вслух, устанавливая через лос канал звуковой связи с начбезом.

      – Слушаю. – Голос раджпута прозвучал неожиданно тихо.

      – Мне потребуется коптер. Я хочу лично осмотреть место преступления.

      – М… Полагаю, вам подойдет машина, которую мои подчиненные