Ничья земля. Книга 2. Ян Валетов

дребезжание, но не старческое, делающее речь жалкой и дрожащей, а этакий басовый грохоток, густой рокот в районе субконтроктавы.

      – Ты же знаешь мою страсть к путешествиям…

      Он щелкнул зажигалкой – всегда «зиппо», стальная, в коже, без рисунков и инкрустаций, – пламя опять выхватило из темноты его птичий профиль, и Сергееву подумалось, что с возрастом Мангуст все более походит на киношного Мефистофеля из времен Великого немого. Или даже не так – на актера, играющего Мефистофеля на провинциальной сцене вот уже двадцать лет подряд, безмерно уставшего от постылой роли, но сросшегося с ней всей кожей.

      К аромату гвоздичных Викиных сигарет добавился крепкий запах черного турецкого табака. В мягком персиковом свете настольной лампы заклубился непроницаемый сизый дым.

      – А ты не рад меня видеть! – утвердительно произнес Мангуст. – Обидно. Умка, я-то хорошо помню, что когда я устроил цирк на кубинском побережье, ты был по-настоящему счастлив моему приезду!

      – Я и оплакивал тебя искренне. – Сергеев бросил в стаканы лед, плеснул водки и добавил «швепса», от которого жидкость весело вскипела. – Знаешь, Мангуст, я только тебя и родителей так оплакивал. Только родители погибли далеко от меня, и я никогда не винил себя в их гибели… А вот в твоей смерти я себя винил.

      Мангуст принял стакан из его рук, не выглянув из тени, и Михаил не увидел его выражения лица. Хотя очень хотел.

      – Зря. Ни в чем ты не был виноват.

      – Теперь вижу. Мне надо было догадаться. Я ведь помню твои первые похороны.

      – Тогда все было иначе.

      – Ну да… – согласился Сергеев и невесело усмехнулся. – Действительно. Там ты пропал без вести. Никто не видел, как тебя убили. И убили ли? На скелете, который мы нашли спустя две недели, были твои часы. Но сам понимаешь – это ни о чем не говорило. А взять фрагмент на ДНК никто не сообразил. Нас этому не учили тогда… Наверное, кому-то в Москве было выгодно, чтобы тебя считали покойником?

      – Что поделаешь? Мы люди без документов. И так удобно для дела иногда побыть мертвым! Надо сказать, Мишенька, я был очень деятельным покойником. Просто чрезвычайно деятельным! Ну, за встречу, Умка!

      Сергеев молча отсалютовал куратору стаканом.

      – Мне казалось, – пророкотал Мангуст сделав большой глоток, – что я вправе рассчитывать на более теплый прием…

      – Тебе казалось. Что ты сказал Вике?

      – Ничего нового для тебя. Только правду и то далеко не всю. Ты зря держал ее в неведении. Кстати, отдаю должное твоему вкусу. Красивая женщина. У вас в отношениях сложности?

      – У нас всегда сложности.

      – Так случается, – согласился Мангуст, – особенно когда выбираешь себе умную женщину. Я, например, всегда старался иметь дело с барышнями поглупее. Но случались проколы…

      – Тогда ты можешь представить себе, что может случиться, когда женщину не выбираешь.

      – Это плохо, – сказал Мангуст и повторил, снова отхлебнув из стакана: – Это очень плохо. Когда не выбираешь, это может оказаться твоя