Кладбище богов. Михаил Тырин

неграмотная, бесплодная во всех отношениях земля. Для усодов Истинное Знание – лишь обуза. Печально, если мы окончательно лишимся Усодана. Но если совсем уж откровенно… Не так уж велика эта потеря.

      – Но почему гурцоры так не считают? – Аматис вскочил. – Почему они усердно вкладываются в этот бедный, проклятый небом край? Шира всегда жила обособленно, не претендуя на земли и влияние. Единственный их интерес – торговля Темным Знанием. Почему сейчас они делают все наоборот?

      – Может быть, они просто хотят расширить торговлю? – пожал плечами Чебрен.

      – В самой бедной части мира? Это глупо, редре, а гурцоры не дураки, и вы лучше меня это знаете.

      Чебрен вернулся за стол.

      – Вижу, у тебя есть свои мысли на этот счет?

      – Мне не положено мыслить на вашем уровне, редре. – Аматис опустил глаза. – Мое дело – факты, наблюдения… – Он запнулся.

      – И что же ты наблюдал на этот раз? – поощрил его магистр.

      – Я совершил уже пятнадцать экспедиций в Усодан, редре, – очень тихо проговорил Аматис. – И никогда еще не видел там такого количества гурцоров. На обратном пути я встретил несколько огромных караванов со строительной техникой. В столице я жил в гостинице, и почти все номера были заняты инженерами, металлургами, механиками и счетоводами. И не только темными, редре, большинство из них – энейцы.

      – Любопытно, – обронил Чебрен.

      – Очень любопытно. И при этом в Усодане самое большое население. Оно не только большое, но еще безграмотное и неорганизованное, а значит, подверженное постороннему влиянию.

      – И что это значит? – магистр немного нахмурился.

      – Я не знаю, что это значит, – так же тихо продолжал Аматис, – но я знаю, что Усодан – наш ближайший сосед. И еще я знаю, что границ как таковых нет. Так же нет и армии, а то растерянное стадо, которое толчется в городских гарнизонах, я не считаю солдатами. И наконец, редре, среди наших граждан растворены тысячи нелегалов! Большинство из них – именно усоды. И этим вопросом никто не собирается заниматься.

      Он замолчал, повисла напряженная пауза. И вдруг Великий магистр в голос расхохотался.

      – Уж не хочешь ли ты произнести главное слово в твоей речи? – не переставая смеяться, спросил он.

      – Какое, редре? – Аматису было не до смеха.

      – Какое? Ты так и ходишь вокруг, но боишься подступиться. Это слово – война!

      Магистр затих, ожидая, что скажет собеседник.

      – Я не собирался произносить это слово, – ответил Аматис, глядя в сторону. – Но меня не оставляет ощущение, что темные к чему-то готовятся. Грядет нечто масштабное, непредвиденное и вряд ли полезное нам. Я это чувствую.

      – Что это, если не война?

      – Я не знаю… В часовнях не умолкают проповедники. Они твердят, что их Черное Солнце вот-вот откроется, и настанут какие-то кары… сами знаете, для кого.

      – Ну, эту песню мы давно слышим, – буркнул магистр.

      – Но не в таких масштабах, редре. Половина населения Усодана верит, что