Все миражи лгут. Александр Терентьев

в бело-голубоватых сугробах, и прислоняясь лбом к холодному стеклу. – Мертвые выглядят еще хуже, поняла? Из номера ни ногой. Завтра мы улетаем. Нет, послезавтра. Завтра – финал гонки, я хочу это увидеть…

      Историю, приключившуюся с господином Шевковым, трудно было бы назвать свежей и оригинальной. Как и большинство самых обычных чиновников, некогда рожденных, выросших и получивших неплохое образование в СССР, Петр Андреевич долгое время жил как все: дом, работа, дом. Жена, дети, скука и телевизор по вечерам.

      Потом был небольшой карьерный скачок и теплое местечко в «Росвооружении» – что называется, уровень жизни значительно вырос, а вместе с приходом приличных денег несколько изменилась и сама доселе не очень-то сытная и веселая жизнь. Причем изменилась, естественно, в лучшую сторону. Что сразу же оценили как дети, засыпавшие папеньку требованиями «того-сего-прочего и самого лучшего», так и жена, неожиданно выяснившая, что на свете есть такая ужасно забавная штука, как шопинг, и отдававшаяся этому занятию со всем пылом и страстью отчаянно боровшейся с наступавшим увяданием женщины. Получалось неважно. Нет, шопинг получался замечательно, а вот с увяданием было сложнее: ни салоны красоты, ни дорогая пластика, ни чуть менее дорогие тряпки положения спасти не могли. Как ни крути, а сорок пять – это вам не семнадцать, несмотря на все дурацкие присказки про бабу-ягодку.

      Вот эти-то жалкие и безуспешные попытки жены вернуть свои семнадцать лет и некий избыток серо-зеленых дензнаков и сыграли с Шевковым недобрую шутку, про которую в народе говорят: «Седина в бороду, а бес…» Бес попался вредный, так саданул под ребро, что, по меткому выражению дедушки Крылова, в зобу дыханье сперло, или, как выражаются более юные россияне, крышу мужику снесло конкретно.

      Посланница лукавого была свежа, юна и хороша собой. Волосы ее были белокурыми, ноги длинными, мозги маленькими, а словарный запас значительно уступал тридцати перлам Эллочки-людоедки из известного романа. Машеньке, считавшей настоящее свое имя позорно крестьянским и плебейским и отзывавшейся только на красивое погоняло Виолетта, вполне хватало и пары-тройки словечек, из которых главными были: «хочу!» и «купи!» Петр, человек далеко не глупый, видел свою избранницу насквозь, нисколько не обольщался насчет ее истинных чувств к нему, но… И холил, и лелеял, и баловал, поскольку все-таки были у Виолетты достоинства, которые вполне успешно компенсировали недостаток академического образования и ума: девица была молода и хороша в постели.

      Когда на горизонте появилась хмурая грозовая туча, в которой уже явственно поблескивали страшные убийственные молнии, Шевков, не долго думая, быстренько собрался и ударился в бега. Что бывает с чиновниками, сбежать и спрятаться в подобной ситуации не успевшими, он хорошо знал по выпускам теленовостей, в которых весьма красочно описывали расстрелянные автомобили и с плохо срываемым злорадством сообщали, что «убийца скрылся с места преступления». Шевков предпочел скрыться сам. А чтобы