Высота смертников. Сергей Михеенков

даже вздрогнул и машинально плотнее прижал к телогрейке металлическую скобу откидного приклада «шмайссера», взревел мощный танковый двигатель. Дернул несколько раз на высоких оборотах и заработал мерно. Но это был не немецкий бензиновый двигатель. Моторы немецких танков работали иначе.

      Рёв мотора заставил залечь и обе группы разведчиков. Демьян Петров, услышав раскатистый запуск родной «тридцатьчетвёрки», присел и перестал дышать. Откуда здесь наши? Неужели наши? Кто там, на дороге? И куда они вообще вышли? Может, в темноте они благополучно миновали посты обеих линий и оказались на своей стороне, в ближнем тылу? И вот вышли в расположение ремонтного подразделения.

      – Штырь, слышал?

      – Демьян, наши, чи шо? – поднял голову Штыренко, изо всех сил вслушиваясь в глубину дороги.

      Звук запущенного мотора застал их как раз в тот момент, когда они перебегали просёлок, исклёванный гусеницами не то танков, не то тягачей. Разъезженные колеи смёрзлись, образовав две глубоких траншеи. В одну из них и залёг бежавший следом за своим командиром Штыренко.

      – Бачь, командир, по-нашему гуторют.

      – Хер поймёшь, – прошептал сквозь стиснутые зубы младший сержант Петров. – Одно пока ясно: там, на дороге, «тридцатьчетвёрка»… и её ремонтируют. А запустили для того, чтобы прогреть.

      Теперь, когда двигатель танка был запущен и тишина была в одно мгновение разрушена, разведчики почувствовали себя свободнее. Звуки кувалды не прекращались. Обойдя заросли кустарника, танкисты увидели шагах в двадцати от дороги, ближе к перелеску, вывернутый в сторону хобот башенной пушки, очертания башни и кормы Т-34. Возле танка стоял немец с зажжённым факелом. В каске с подшлемником, в шинели, повязанной то ли шарфом, то ли скрученным бабьим платком. Винтовку он держал под мышкой.

      – Немец…

      – Часовой. Греется, – зашептал, загораясь азартом, младший сержант Петров.

      – Ты что задумал? Надо с Курсантом согласовать.

      – А что тут согласовывать? Командир и сам сейчас наверняка о том же думает.

      Тем временем возле танка шла работа. Возле распущенной гусеницы мелькали люди, одетые не то в телогрейки, не в комбинезоны. Ещё двое гремели кувалдой. Ещё один обдалбливал гусеницу на другой стороне. Видимо, она вмёрзла в землю. Слышались голоса. Звук работающего мотора заставлял говорить громко. Говорили на двух языках.

      – Придержи, придержи!

      – Да ты ж мимо серьги не бей! Один раз по железке, два раза по рукам… Работник, твою-раствою…

      – Ничего не вижу. Скажи ему, чтобы повыше светил.

      – Скажи ему… Он тебе по башке засветит…

      – Kurt, sagt Sie emir die genause Zeit?[3]

      – Halb sieben[4].

      – Beeilen Sie sich![5] – закричал ещё один, высунувшийся из башенного люка. – Иван, бистро! Бистро! – И снова исчез, грохнув за собой люком.

      За кустами хрустнула под ногой мёрзлая трава. Танкисты

3

Курт, который час?

4

Половина седьмого.

5

Поторапливайтесь!