Контрольный поцелуй. Дарья Донцова

что можете передать Артамонову – не нуждаюсь в его подачках. У нас с мужем большие планы.

      – Вы вышли замуж? – немедленно отреагировала я. – Андрей мне говорил, что вы свободны…

      – Ровно неделя сегодня, – пояснил мужик, и неожиданно стало понятно, что он очень молод, скорей всего и двадцати пяти еще нет…

      Сев в «Вольво», со спокойной душой вычеркнула Лягушку из списка подозреваемых. Конечно, она страшно зла на Артамонова, но достаточно удачно, по ее понятиям, вышла замуж, приобрела, как видно, состоятельного супруга, готового ради нее даже читать Шекспира. Девочки ей явно ни к чему. Теперь надо прощупать Эльвиру Балчуг.

      Новая муза Андрюшки обитала на улице с замечательным названием Последний тупик. Наверное, приятно отвечать на вопрос: «Где живете?» Тут, рядышком, в Последнем тупике!

      Магистраль и впрямь оказалась тупиком на задах Савеловского вокзала. Вокруг – бесконечные гаражи и автомастерские. Единственный жилой дом выглядел отвратительно – грязно-серая пятиэтажка. Швы между блоками, заделанные черной штукатуркой, издали кажутся измазанными дегтем. В подъезде везде выбиты стекла, а на лестничной площадке третьего этажа похрапывает пьяный мужик. Я переступила через него и позвонила в дверь с номером 28.

      Послышался топот и детский голосок:

      – Кто там?

      – Здесь живет Эльвира Балчуг?

      – Что хотите? – упорствовал ребенок, не отпирая замка.

      Потом раздались возня, шлепок, негодующий вопль, и на пороге возникла очаровательная девушка, почти девочка. Марина Воропаева права, назвав Эльвиру цыганкой. Копна черных мелковьющихся кудрей, огромные карие глаза, летящие к вискам брови и нежно-оливковый цвет кожи. К тому же на Балчуг – ярко-красное платье с широкой юбкой. Ей бы выступать в ансамбле «Ромэн». Интересно, каким образом Андрюшка намеревался превратить данный персонаж в Офелию?

      – Вы ко мне? – спросила девушка.

      – Да, – твердо сообщила я и решительно протиснулась в прихожую. Из коридора выглядывали две детские головки с любопытно раскрытыми ртами.

      – Я от Артамонова.

      – Проходите, – вспыхнула огнем Эльвира.

      Мы прошли в комнату. Всего их в квартире две. Из большей, метров двадцати, дверь вела в меньшую, очевидно, совсем крохотную. Не успели мы сесть за покрытый плюшевой скатертью стол, как две любопытные малышки примостились рядом, явно желая поучаствовать в разговоре. Из кухни выглянула древняя бабка.

      – Вирочка, – прогундосила она, – гость пришел? Ты стели кроватку-то, чистое белье в шкафу возьми.

      Балчуг так и подскочила на стуле, потом, нервно закрывая дверь на кухню, пробормотала:

      – Пожалуйста, не обращайте внимания. У бабули был инсульт, и она ничего теперь не соображает, чушь несет.

      – Что это ты про меня глупости рассказываешь? – заколотилась из кухни сумасшедшая. – Всегда ведь гостей спать укладываешь!

      Девчонки захихикали, одна начала сосредоточенно ковырять в носу, другая принялась грызть