Цветные рассказы. Том 1. Саша Кругосветов

Вид у нее был ужасно боевой. Ноги в раскисших, расплывающихся ботинках расставлены. Вниз съехали и теперь лежали на ботинках необъятные байковые розово-лиловые штаны, трусы? – не знаю уж как назвать эту важную часть одежды, выполняющую обычно функции нижнего белья. Она собрала в кучу и подняла до пояса необъятные юбки, – сколько их там всего? – оголив белые целлюлитные ноги, ноги эти когда-то выглядели не только стройными, но, возможно, и весьма аппетитными.

      Неумолимое время и судьба все меняют, калечат, комкают, превращают в разлагающееся мясо, в пыль, вонь, дерьмо и отходы. Обратного хода нет, нет даже представления о том, кто мог бы повернуть вспять твое личное время. Интересно, откуда тогда берутся новые, прелестные, упругие, бесконечно привлекательные юные создания, которые сводят нас с ума не только одним фактом своего появления, но и многими другими способами, которые они осваивают как «само собой» – сама природа, точнее – ее величество ген, являются их учителями.

      Да, вот… Я немного отвлекся. Итак, она являла свету, демонстрировала свои дебелые, целлюлитные ноги, не просто свету, а нам, пассажирам поезда парижского метро, притормозившего на остановке и открывшего двери. Через огромные окна мы наблюдали это величественное белоколонное зрелище: непоколебимые ноги, красно-розовый размалеванный рот с прилипшим окурком, со скабрезно ерзающим языком и рыжеватые кудряшки у основания ног, как раз в том месте, где располагается капитель коринфского ордера, кудряшки, которыми весело играл легкий ветерок, не стесненный нормами и представлениями человеческого общества о рамках приличия.

      Элизабет была в дрезину пьяна. Больше всего Руслан боялся, что она увидит его у окна и кинется к стеклу. Но Элизабет мало что интересовало в это время. У нее есть заботы поважнее.

      Она немного наклонилась вперед и испустила желтую струю, внимательно следя, чтобы мутный поток пролетел над и мимо ее драгоценного «нижнего белья», потом наклонилась еще дальше вперед и вниз и исторгла из себя фонтан полужидких испражнений. И, надо сказать, проделала это так же умело и искусно. Не разгибаясь, внимательно осмотрела свою розово-лиловую драгоценность, провела ладонью по заднице, распрямилась, показала зачем-то нам, зрителям, свою ладонь и, очень довольная стала деловито собирать на себе многочисленные слои одежды, чтобы принять, наконец, «светский» вид, подобающий настоящей парижанке, которой она себя, судя по всему, несомненно, ощущала.

      «Душераздирающая картина, настоящая мимодрама, – подумал восхищенный Руслан, – спектакль, достойный пера великого Рембо».

      Пассажиры вагона не могли оторваться от этой удивительной пантомимы. Двигатели молчали. На какое-то время в вагоне наступила тишина.

      Рядом с Русланом стояли двое прилично одетых мужчин и очень полная девушка. Мужчины смотрели с удивлением представление на платформе. Девушка тоже вначале онемела, а когда поняла, что происходит… Одним словом, это зрелище ввергло ее в исступленный восторг. Она таращила глаза, кричала: «Смотрите, смотрите!», топала ногами, показывала пальцем, прикрывала