Искусник. Потери и находки. Вера Чиркова

на цепь! Хотя мог бы и сам догадаться, что уйти от искусника рыжая не сможет после взятой с нее клятвы. Во всяком случае, дальше, чем на тридцать локтей. Потом ее будет тянуть назад назойливое, словно зубная боль, чувство, вовсе не похожее на нежную привязанность или симпатию. И противостоять ему не поможет ни один амулет.

      – Где ключ?

      – У тебя, – сухо буркнула она, рассмотрела непонимающий взгляд старика и с ненавистью добавила: – Сам ночью в свой зипун завернул и спрятал в сундук вместе с сапогами. А ключ от сундука положил в карман. Еще и предупредил, чтобы не вздумали сами доставать, там у тебя какая-то гадость спрятана.

      «Темные силы!» – взвыл про себя искусник, вставая с кровати, ну почему же он совершенно не помнит таких подробностей своего устройства на ночлег? В правдивости истории, рассказанной ему рыжей, Инквар не сомневался, именно так он и поступил бы, если бы раздевался и укладывался спать в полном рассудке. Хотя, возможно, не стал бы привязывать к кровати девчонку… если только в тот миг не было необходимости ее проучить или наказать. И хотя спать со связанными руками очень неудобно, для рыжей упрямицы это все же гораздо лучше, чем попасть в лапы к каким-нибудь скотам.

      Инквар пошарил в том единственном кармане, куда мог спрятать проклятый ключ, и окончательно поверил девчонке. Однако не испытал абсолютно никакого желания радоваться этому. Неожиданный провал в памяти до дрожи напугал и насторожил искусника, никогда еще до этого дня не попадавшего в подобную ловушку. Причем устроенную, судя по всему, им самим. Жаль только, не было у него сейчас свободного времени, чтобы сесть и спокойно разобраться в произошедшем. Проблема рыжей злючки, одним своим появлением разрушившей так тщательно обдуманный и приготовленный замысел, требовала немедленного решения.

      Инквар отпер сундук, нашел ключ от цепи и вернулся к постели. Встав коленом на край, умело отпер нехитрый, но надежный замочек. Потом так же ловко распутал цепь, стараясь сделать вид, будто не замечает красных отпечатков на худых запястьях.