Город над бездной. Алина Борисова

все это смешным и нелепым.

      – Ваша подруга не показалась мне ни смешной, ни нелепой.

      Ах да, он же был там, как я могла забыть! Он затрахал ее до смерти, высасывая кровь!

      – А какой она показалась тебе, тварь, вкусной?! – Я вскочила, судорожно схватив чашку и шваркнув ее об край стола. Она брызнула во все стороны осколками и чаем. А я уже летела к нему с перекошенным от ненависти лицом, протягивая вперед руки – не то вцепиться в горло, не то выцарапать эти омерзительные мерцающие глаза.

      Он, казалось, даже не шевельнулся. Но уже через секунду я сидела боком на его коленях. Одной рукой он крепко прижимал меня к себе за предплечье, другой удерживал мои сведенные вместе руки за запястья. Сжимая их сильно, до боли.

      – Пусти! – Слезы бессильной ярости текли по моим щекам. – Пусти. Мне больно.

      – Больно, – спокойно согласился он. – И будет больно еще некоторое время. Пока вы, Лариса, не осознаете, что сдерживать свои эмоции крайне необходимо в любой ситуации. Или мы уже на ты? Я, в общем, не возражаю. Знакомство у нас весьма неформальным вышло.

      – Отпустите меня. Вы ломаете мне руки, – чувствовать себя настолько беспомощной было страшно. Он вампир, он сильнее несоизмеримо, да и авторитета у него столько, что убьет меня сейчас или просто покалечит – и в глазах всего мира будет абсолютно прав. Зачем же я, дескать, на него так, с кулаками набросилась, нехорошим словом обозвала. Что, убил близкого мне человека? Да что такое ее смерть по сравнению с непочтительностью.

      – Обещай, что больше не станешь делать резких движений.

      – Я обещаю…

      – И больше никаких попыток оскорбить меня или физически уничтожить.

      – А это возможно? – не смогла сдержать любопытства.

      – Нет, это невозможно. Поэтому я и говорю: попыток. Итак?

      – Я больше не буду, – что еще оставалось, больно было так, что едва сдерживалась, чтоб не вскрикнуть.

      – Ты мне обещаешь?

      – Да, да, я обещаю, пожалуйста. – Я почти уже плакала.

      Руки он отпустил. Морщась, потерла запястья. Вроде не сломал, но синяки еще неделю сходить будут. И хорошо, если только одну. Попыталась встать и поняла, что второй рукой он меня по-прежнему крепко держит.

      – Я же сказала, – затравленно повернула голову, чтобы взглянуть в его лицо.

      – Молодец, – улыбнулся он, – хорошо, когда разум торжествует. А теперь поцелуй меня. Мне будет приятно.

      Его безумные (иначе и не скажешь) глаза мерцали близко-близко. Одна его рука обхватила меня за талию, заставляя развернуться к нему всем корпусом, другая впилась в основания волос, не позволяя отстраниться. Его губы медленно приблизились. Я дернулась подстреленной птицей, в ужасе от происходящего. Поцелуй с ним был для меня в тот миг равносилен смерти. Потому что и был дорогой к смерти.

      Его губы замерли в миллиметре от моих. Скользнули вдоль щеки к уху.

      – Ты настолько боишься целоваться? – прошептал едва слышно. Едва касаясь, обвел языком мочку уха, скользнул вниз вдоль шеи, легко поцеловал в основание плеча. Я дрожала.

      – Так поцеловать? –