Крепость Спасения. Наталья Резанова

подозвал своих оруженосцев и вместе с Ассари направился к казармам. Гриан и Анарбод принялись отыскивать дорогу в гостиницу. По пути Анарбод обратил внимание на сидящего на углу гадальщика.

      – Глянь-ка, вчерашний! А может, и другой, они, похоже, все на одно лицо. Испытаем судьбу?

      Гадальщик, сухонький старичок в сплетенной из веревок одежде, сидел, уставившись на лежащую перед ним пластину.

      – Эй, старик! – крикнул Анарбод, не слезая с седла. – Скажи, какая судьба меня ожидает?

      Старик поднял голову, вгляделся в рыцаря неожиданно ясным взглядом, провел рукой по обломку брони.

      – Тебе предстоит попасть в страну, откуда привезена эта пластина… – произнес он с сильным местным выговором.

      – А дальше?

      Из рукава гадальщика появилась глиняная чашка.

      – За предсказания у нас платят.

      Но Анарбод уже вертел головой и махал руками.

      – Стану я на тебя, козявка, тратиться, когда здесь такие красотки ходят!

      По другой стороне улицы шла женщина в зеленом платье. Зеленое же покрывало сползало ей на плечи, выбившиеся пряди волос ярко блестели в свете дня. В ушах позванивали спиралевидные серьги, на рукаве был вышит белый треугольник вершиной вниз – знак корпорации.

      – Эй, красавица! – крикнул Анарбод.

      Женщина улыбнулась, помахала ему рукой, но пошла дальше, бросив на ходу:

      – Квартал Маруфа ждет тебя, рыцарь!

      Анарбод прищелкнул пальцами.

      – Видал, какая? Волосы – чистое золото!

      – Крашеные, – равнодушно сказал Гриан. Он сейчас думал о другом.

      Как выяснилось на следующий день, вопрос о предоставлении займа Галару еще не был решен. Слишком многое предстояло обсудить, сказал Харати. Хотя обсуждать явно собирались только члены коллегии. Тевтат держался твердо, решив не выдавать подлинных чувств. Каковы они были, Анарбод и Гриан могли только догадываться. Жители Севера по возможности стремились избегать называть свои имена незнакомцам, ибо каждый из них мог оказаться врагом и употребить имя во зло. В отвергшем все добрые обычаи Дамгале имена приходилось называть. И сознание того, что все эти сытые мерзавцы могут что угодно совершить с твоим именем, было равносильно пытке, а Харати витийствовал, поддерживаемый другими членами коллегии. Слишком многое должно повлиять на решение – прошлогодний неурожай, прервавшаяся торговля с кочевниками, проблема Проклятых, волнения в Приморских областях…

      – Почтенный советник, – прервал его Гриан. – За два дня уже трижды я слышу о Проклятых. Кто они такие?

      Наступила пауза, словно член посольства ляпнул что-то совершенно непристойное, о чем никогда не спрашивают в приличном обществе. И это удивило Гриана – ведь сам глава коллегии употреблял это слово без всякого смущения. Наконец Харати сказал:

      – Так называют общину, обитающую на границе между Кругом и Южной пустыней.

      Остальные закивали, одобряя эту краткую формулировку.

      – Не может быть! – вмешался Харати. – Или Южная пустыня перестала быть гнездилищем