Наместник. Артем Бук

точно в грудь, отбросив к двери.

      Очнулся я довольно быстро. Во всяком случае, когда сознание вернулось, в комнате находились все те же, и стояли они на тех же местах. Правда, теперь они пялились на мою особу, валявшуюся на полу в довольно неловкой позе. Макс смотрел виновато. Немудрено – это ведь он так долго распинался на тему шахматных фигур и их неприкосновенности. Губы Ирины были недовольно поджаты, а Амбал выглядел растерянным. Никто из них не пошевелился, чтобы помочь мне. Понятно. Я сам по себе и сам за себя.

      Генерал, похоже, утратил интерес к моей персоне. Пусть взгляд его и был обращен в мою сторону, но мысли, кажется, витали далеко. Дубль-Макс продолжал целиться в меня из своей штуковины. Бедняга выглядел нервным и перепуганным, и я решил, что буду стараться избегать резких движений, чтобы не получить добавки. Красивые зеленые глаза Марры затуманились, а лицо приняло странное плотоядное выражение. Она даже пару раз облизнула язычком пухлые губки. Что ж, кого-то насилие пугает, кого-то – возбуждает.

      Дверь резко распахнулась, больно саданув меня по голове. Я и без того неслабо приложился об пол при падении, и тысячи маленьких шахтеров внутри черепа азартно взялись за отбойные молотки. Вряд ли мои страдания сильно беспокоили ворвавшегося в кабинет Василевского. Тем не менее, увидев на полу мое тело и непонятный шокер в руках подручного генерала, он счел необходимым выразить свое неудовольствие:

      – Был уговор – не портить. Ты снова нарушаешь правила.

      – Товар передан и принят, – возразил Кастор. – Теперь делаю что хочу.

      – Нет, – ощерился Василевский. – Обмен не завершен. Пока ты не выполнишь свою часть, это наша собственность. На твоем временном хранении. И помни, что у нашего терпения есть пределы. Если обмен сорвется…

      – Да не будет никакого обмена, и ты это знаешь, – равнодушно отозвался генерал. – Мы все понимаем, что я буду дышать только до тех пор, пока он у меня. Вы привозите мне этих лишь для того, чтобы он продолжал жить. И пока я не завершу свою миссию, он будет моим гостем. Когда я закончу, все поймут, кто был прав. Тогда я отвечу за все, что сделал. Не раньше.

      – Что ты сделаешь с ними? – Василевский не выглядел удивленным.

      Похоже, меня и неизвестных мне заложников уже признали сопутствующим ущербом. Стоцкий будет разочарован, когда мой труп всплывет где-нибудь в Беринговом проливе. Хотя о чем это я? Останусь пропавшим без вести. У предусмотрительного генерала под рукой наверняка имеется личный крематорий.

      – Понятия не имею. – Кастор заметно повеселел. – В этом и есть вся прелесть игры без правил, не так ли?

      Я с трудом поднялся на ноги. Голова раскалывалась, ребра болели, заставляя заподозрить перелом. Вообще-то я никогда не отличался адекватностью реакции в стрессовых ситуациях. Но обычно либо замирал, парализованный ужасом, либо старался незаметно ретироваться из зоны конфликта. Не знаю, что на меня нашло сейчас.

      – Я тебя прикончу, – сообщил я генералу. – Вырву тебе глотку. Казанове твоему