Русские были и небылицы. Отсутствует

славе матушки-Москвы.

      Арбы, телеги, первые начали делаться у нас в Москве на Арбате, и вот от чего московская Арбатская слобода получила свое прозвище; а не от Арабата, как, может быть, думают некоторые! Да это все ничего, а вот где его славные исторические отметки.

      Крестовоздвиженский монастырь (ныне приходская церковь) в 1440 году построен Владимиром Ховриным, воином – царедворцем великого князя Василия Темного. Этот Ховрин был душою предан святому митрополиту Ионе и сердечно любил своего князя; он умирал за него, как только мог, по-русски. Но междоусобия князей сломили Василия: Шемяка подло ослепил его, и Владимир Ховрин сложил с себя все светское: он живой залег в гроб дубовый – постригся в монахи.

      Но вдруг Мегмет, царь Казанский, явился перед Коломною, сжег ее и, растворив эти ворота широкие от юга к Москве, осадил Москву; отсюда почти до самых стен кремлевских Москва наводнилась казанцами. Князь Василий Темный крепко дрогнул от этой нежданной осады и спрятался! Тут восстал из гроба Владимир; он вооружил хоругвями и крестами свою монастырскую братию, благословил ее со словом: на дело и присоединился с нею к начальнику московских войск, князю Юрию Патрикиевичу Литовскому. Все они пели: днесь благодать Господня с нами!

      Казанцы, занятые грабежом и насилием, в свою очередь, дрогнули от неслыханной смелости черноризцев и побежали. Ховрин с монахами, на выбор, с молодцами полетел вдогонку за врагом, отбил у него заполоненных жен, дочерей и детей бояр и граждан московских и, не вводя их в город, всех окропил святою водою на самом месте ворот Арбатских. Кости Ховрина покоятся в московском Крестовоздвиженском монастыре; а монумент его должен быть здесь, у ворот!

      Вот другой светлый случай, сбывшийся тут же в воротах к Арбату. Это было в междуцарствие: войска польские распорядились на приступ к Москве и назначили к Арбатским воротам мальтийского кавалера Новодворского. Отважный поляк с топорами принялся за вырубку палисада; работа пошла быстро; но с нашей стороны, от Кремля, защищал Арбатские ворота храбрый окольничий Никита Васильевич Годунов. Он так же, как и Ховрин, крестом и молитвою ободрял московитян и только ими уничтожал все замыслы Новодворского. Раздосадованный враг начал действовать отчаянно; он употребил свое воинское уменье, наконец, сделал пролом в предвратном городке, достиг было и самых ворот Арбатских; но здесь, прикрепляя к воротам петарду, был тяжело ранен из мушкета, упал. Наши видели, как его положили в носилки, как его богатая золотистая одежда окатилась вся кровью, как его шишак, украшенный перьями, снопом спал с головы и, открыв лицо его, показал молодца лепого: большие черные очи его потускли! Вслед за сим Годунов и русские воины бросились из ворот в неприятельские ряды с белым ружьем, а из-за стен наши же, руководимые французскими инженерами, спереди и с боков в перекрест не переставали действовать пальбою из мушкетов. Поляки держались на этом пункте до света; но не получая помощи из своего резерва, гикнули по-свойски и поскакали в утек. На колокольне церкви Бориса и Глеба ударил