Любовница лилий. Ярослава Лазарева

к этой девочке, – одернул он себя. – Жалость – плохой советчик. Нужно быть осторожнее и не поддаваться эмоциям. Мне такие проблемы, как несовершеннолетняя воспитанница, не нужны».

      – Ты всегда носишь этот снимок с собой? – другим тоном спросил Виктор.

      – Да, не расстаюсь. А то вдруг потеряется. Мой папа только там, больше его фоток у нас нет, – сказала она и засунула фотографию в карман.

      – Но он выглядит намного старше твоей мамы, – заметил он. – Что ты о нем знаешь?

      – Почти ничего. Мама никогда о нем не говорила. Только в Москве и вспомнила, когда совсем нам плохо пришлось. За комнату нечем был платить, хозяйка пришла и орала на нас, ругалась жутко, грозила полицией. Вот мы ночью и удрали. И сразу сюда. Папа мой из Коврова.

      – Вы нашли его? – спросил Виктор, с тревогой наблюдая, как энергия девочки начинает темнеть и снова приобретать фиолетовые оттенки.

      По правилам, ему надо было заканчивать беседу и постараться привести эмоциональный фон клиента в норму. Но время поджимало, вот-вот должен был появиться Петр Иванович, а Виктор все еще не принял никакого решения.

      – Оказалось, что мама знала его адрес, – торопливо продолжила Ева. – Мы с вокзала сразу туда. Но в квартире жили другие люди. Они и рассказали, что папа умер вот уже несколько лет как. С этого все и началось. На последние деньги мама сняла крохотную комнатку, пыталась найти здесь работу. Но ничего не выходило. Она стала много, очень много пить вина. И однажды просто не проснулась. Хозяйка комнаты вызвала врачей, маму увезли, а мне велели ждать. Соседи меня подкармливали. Они же и сказали, что со дня на день за мной приедут и отправят в детский дом. Я испугалась сильно, не хотела туда. Забрала кое-какие свои вещи и убежала. Не знаю, на что я надеялась. Но мне было так плохо! Я все бродила по городу, ночевала где придется, три дня ничего не ела. В голове появилась какая-то тяжесть, и все время хотелось спать. А тут эта тетенька, такая ласковая. Накормила вкусными пирожными и все что-то говорила, говорила. Только от ее слов мне становилось тоскливее и страшнее…

      Виктор увидел сильный всплеск темной энергии и принял решение. Он взял Еву за побледневшие щечки и глубоко заглянул ей в глаза. Стереть из памяти фрагмент было делом нескольких секунд. Девочка моргнула, улыбнулась, на лицо вернулся румянец, глаза снова заблестели.

      – Я все бродила по городу, ночевала где придется, три дня ничего не ела. В голове появилась какая-то тяжесть, и все время хотелось спать, – повторила она другим тоном. – Вот я и уснула на скамейке в каком-то скверике. И оказалась в этом доме. Словно чудо сотворилось.

      – Да ничего чудесного в этом нет, – с улыбкой ответил Виктор. – Я ехал мимо и увидел девочку, распластавшуюся на скамье. И мне показалось, что ей плохо. Вот я и забрал тебя домой. Ты была словно в обмороке.

      – Я ужасно хочу есть, – призналась Ева.

      И словно в ответ на ее призыв появился Петр Иванович. Он вошел в гостиную с запыхавшимся видом. Большие пакеты поставил на пол и заулыбался, глядя на оживившуюся Еву.

      – Пришлось сходить