Прииск «Безымянный». Виталий Гадиятов

Ведь его там почти целая тонна. Наверху теперь знают, где самолёт упал, и, следовательно, уверены, что золото никто не возьмёт. Значит, больше сюда никто не прилетит, а как снег ляжет, пробьют зимник и заберут золотишко. Ради этого золота не только временный зимник протянут, даже постоянную дорогу отсыплют.

      «Ничего себе! Тонна золота, – подумал Иван. – Это, значит, его охраняли те мужики-дальстроевцы, а подполковник считался у них главным. Получается, всё золото числится на нём. Круто! Конечно, нас станут обязательно искать. В нашей стране людей не бросают в беде. Вон полярников спасли, а самолёт Леваневского! Его до сих пор ищут. А тут на борту оказалось столько металла…»

      – Это мне надо думать о своей шкуре, – услышал он голос Свиридова. – За то, что я бросил груз и ушёл с вами в тайгу, по головке не погладят. Если живым останусь, как бы самому не угодить на нары. Могут и к стенке поставить. Наши органы постоянно чистят, да что толку. – Он тяжело вздохнул и толстой веткой застучал по валявшейся палке. Глухие удары разнеслись по лесу. Вдобавок к этому стало слышно, как он цокает языком, видимо, в душе переживая о произошедшем. – Ох, и наделал же я дел! – сказал он с сожалением. – Из-за меня семья пострадает. Не надо было уходить от самолёта, и вас я зря отпустил. Сидели бы сейчас в разбитом фюзеляже и ждали своего конца. Зато после смерти из нас сделали бы героев. Ведь мы металл стерегли. А теперь кто мы? Беглецы, спасающие свою шкуру. А кто нас подбил на этот побег? Иван, геолог дальстроевский. Это он самостил нас уйти с места катастрофы. Вот с него и спросят по всей строгости советского закона.

      Подполковник нашёл Ивана глазами и кивнул в его сторону головой.

      – Да-да, это ты, сукин сын, втянул нас в эту авантюру. Поэтому, если что-нибудь случится – ты за всё в ответе.

      «Ничего себе, – вздрогнул парень. Мурашки пробежали по коже. – Оказывается, теперь я буду крайним во всей этой трагедии. Буду виноват за то, что не захотел погибать возле разбитого самолёта и всех убедил выходить к людям, то есть спасать свою жизнь».

      – Ладно, ты не волнуйся, я пошутил, – глядя на изменившегося прямо на глазах парня, смягчился Свиридов. – Ты молодец, нашёл правильное решение, иначе нам бы всем пришёл конец. Проблемы с властями могут быть только у меня, а ты чист как стёклышко. И вообще, что сделано, то сделано, назад не повёрнешь. Не будем искать вчерашний день, если что…

      Он не договорил, впереди что-то зашумело, затрещали ломающиеся ветки и кусты. Казалось, что кто-то валил лес. «Наверно, ураган», – промелькнуло в голове у каждого, и все с испугом уставились туда, откуда только что слышался шум. Посидев в недоумении, Сенькин сказал:

      – Не переживай, подполковник, мы не дадим тебя в обиду. Я напишу докладную в твою контору, думаю, все меня поддержат. Переживать надо мне. Из всего экипажа я один остался, значит, мне одному придётся за всё отвечать: и за самолёт, и за погибших товарищей, и за пассажиров, и даже за твоё золото, которое было на борту. Чувствую, тут одной объяснительной