«Всё не так, ребята…» Владимир Высоцкий в воспоминаниях друзей и коллег. Отсутствует

«Если чуть постараться,

      то вернуться могу королем!»

      Написал, что становится злее.

      «Друг, – он пишет, – запомни одно:

      золотишко всегда тяжелее

      и всегда оседает на дно.

      Тонет золото – хоть с топорищем.

      Что ж ты скис, захандрил и поник?

      Не боись: если тонешь, дружище,

      значит есть и в тебе золотник!»

      Пишет он второпях, без запинки:

      «Если грязь и песок над тобой —

      знай: то жизнь золотые песчинки

      отмывает живящей водой…»

      Он ругает меня: «Что ж не пишешь?!

      Знаю – тонешь и знаю – хандра, —

      все же золото – золото, слышишь! —

      люди бережно снимут с ковра…»

      Друг стоит на насосе и метко

      отбивает от золота муть.

      Я письмо проглотил, как таблетку,

      и теперь не боюсь утонуть!

      Становлюсь я упрямей, прямее —

      пусть бежит по колоде вода…

      У старателей – всё лотерея,

      но старатели будут всегда!

      Но это я услышу по возращении в Москву. А тогда, после письма Нины Максимовны и моего ответа, через три недели я получил еще одно письмо от нее. Она писала, что «1-го апреля приехала Марина. Он был с ней 2 недели. Все было в абсолютном порядке. Она уехала 16-го, и в тот же день добровольно, сам Володя лег в больницу, но простую городскую, в нервное отделение, положил его один известный невропатолог. Я у него была в воскресенье 20-го апреля. У него прекрасные условия, он один в палате, принимает все назначения врачей, он послушный и, как он говорит мне, в последнее время решил избавиться раз и навсегда от этого недуга, не знаю, справится ли он с собой. Выглядит он хорошо, отрастил рыжие усы, вид здоровый. Говорят врачи, что у него в катастрофическом состоянии нервная система, а остальное все нормально».

      Восьмого мая в Доме кино премьера Марининого фильма. Она должна была приехать.

      «Володя, – продолжала Нина Максимовна, должен к этому времени выйти, но может быть и раньше, только слышала, что на май его не отпустят.

      Я немного успокоилась и месяц отдыхала от этого дела, зная, что он в хорошем состоянии. ‹…›

      Отца пугает связь Володи с Мариной на этот счет, а я в этом не вижу ничего дурного, но только все это нереально и мучительно для них обоих (имею в виду Володю и Марину). Для меня важно одно! Когда он с ней – он великолепен: веселый, трезвый, добрый, деловой. Сейчас в больнице он много пишет песен и еще чего-то. ‹…›

      Ну всё, Гарик. Желаю тебе здоровья и успеха в твоей тайге.

Н. Высоцкая»

      Это письмо я получил в старательской артели, Нина Максимовна знала, что я на Чукотке мою золото, просто перепутала тундру с тайгой…

      А вскоре пришла весточка и от Володи. Он писал:

      «Ну а мне плевать,

      Я здесь добывать

      Буду золото для страны!

      Васёчек! Обиды! Ну их на фиг! Не писал я тебе долго – это правда. ‹…›

      Не писал – значит, не писалось, а вот сейчас пишется. Я, Васёчек, все это время шибко безобразничал,