Не ходите, дамы, замуж!. Маргарита Южина

и горем.

      Кузнецов уверенно шел вверх по широкой асфальтированной дороге, а Стешка едва поспевала за ним.

      – Вот... вот они... – Мужчина остановился возле большого светлого памятника.

      С большой фотографии на Стешку глянуло знакомое лицо Кузи. Оля здесь была очень хороша – чуть закинутая голова, волна роскошных волос, огромные, смеющиеся глаза и веселая, беспечная улыбка... Она прижимала к себе мальчика – кудрявого, светленького и удивительно красивого, таких раньше рисовали на открытках. Мальчик склонял голову к маминому плечу и был очень серьезным. Глаза у него были какие-то не по-детски печальные...

      И никаких надписей. Даже даты гибели и рождения. Только имена. Ольга и Денис. Денис...

      Стешка только представила, как этот маленький ангелок сидит у рояля... на сцене... и в глазах невозможно защипало.

      – Здравствуй, доченька, – тихо проговорил мужчина, заботливо стирая с фотографии невидимую пыль. – Ну как вы тут? Я вот к вам подружку привел...

      Возле этой светлой могилки высилось тонкое, но уже высокое деревце. На него села беспокойная синица и тут же начала выводить трели.

      – Вот, – по-доброму кивнул Кузнецов на синицу. – Как только прихожу, сразу же птицы прилетают...

      Он торопливо, путаясь в полах куртки, полез в карман и высыпал на мраморный столик целую горсть семечек.

      Он что-то бормотал, разговаривал с фотографией, суетился возле памятника, что-то рассказывал дочери и внуку и даже совсем не вытирал влажных глаз. Про Стешку он и вовсе забыл.

      А она не могла проронить и слова. И это она еще смела думать, что Ольга где-то прячется!! Все игрушки какие-то, а здесь же настоящее, человеческое горе!

      Наконец, спустя часа полтора, мужчина обернулся к Степаниде.

      – Ну, вот и побывали... пора и домой... Пойдем мы, Оленька. Дениска, ты уж не озорничай, слушайся маму... и не бросай ее там...

      Стешка сглотнула тяжелый ком и только глупо помотала головой – дескать, да, слушайся, не бросай.

      А через двадцать минут они уже ехали в город.

      – Я... я теперь сама к ним буду приезжать... – торопливо говорила Стешка. – Я в этот раз даже... даже цветочков купить не додумалась... но я обязательно...

      – Хорошо, что побывала, – умиротворенно проговорил Кузнецов. – А цветочки, что ж... Оля не любила срезанных цветов, она живые любила. Вот придет весна, и... посадишь... если захочешь.

      – Я захочу! Мне так розы нравятся! И еще лилии тоже... и пионы...

      – Ну, каких ж розы, они тут не выживут. И пионы... – невесело усмехнулся мужчина. – Да и лилии долго не продержатся – выкопают. Здесь что попроще надо...

      – Я... что попроще... я посажу обязательно!

      Он высадил ее там же, где и подобрал. А напоследок только горько кивнул и... и умчался.

      Стеша некоторое время еще смотрела вслед уезжающему, а потом неторопливо направилась в магазин.

      Она купила мяса, взяла что-то себе на ужин и... зачем-то прихватила маленькую бутылочку коньяка. Вообще-то, она точно знала – зачем. Сейчас она никуда не пойдет, а просто запрется