Дневник убийцы. Джон Мэтьюз

всего, раны нанесены совсем другими ударами. Количество ран и направление удара, возможно, схожи, но орудие убийства совершенно другое. Гораздо тоньше.

      – Насколько тоньше?

      Финли задумался, вспоминая вскрытие прошлой ночью.

      – Это тонкое лезвие, возможно, еще тоньше, – рельсовый костыль или шило для колки льда. А у Потрошителя лезвие в самой широкой части было почти два дюйма.

      Джозеф кивнул.

      – Кроме того, следует учесть тот факт, что жертва в этом случае была совершенно другая. Молодая светская барышня, а не уличная проститутка, на которых охотился Потрошитель.

      Малгрейв поднял свой блокнот.

      – Она более схожа с той девушкой из высшего общества, недавно умершей от «болезни» или убитой без единой капли крови?

      Журналист произнес слова «умершей от болезни» с насмешливой интонацией, но Ардженти проигнорировал этот намек.

      – Да, пожалуй, сказать так было бы вернее.

      – Неужели наш убийца светских барышень вдруг решил стать более грубым, чтобы самоутвердиться? – взъелся Малгрейв, ехидно улыбнувшись. – Возможно, пытаясь развеять ваши версии о «случайных смертях».

      – Эта гипотеза несколько натянута, – отозвался Джеймсон. – Думаю, что мой коллега хотел сказать, что с учетом других грубых убийств светских девушек более вероятна версия случайного совпадения. Чистая осторожность. – Он уставился на Конрада, а потом медленно оглядел небольшую аудиторию. – Конечно, это не возвращение Потрошителя и даже не подражательство ему. По крайней мере, не точное подражательство. Еще вопросы?

      После этого пошли формальные вопросы, в том же направлении, но в разной форме. Отвечал Ардженти, а в заключение мэр Уоткинс добавил, что конференция удовлетворила всеобщее любопытство, касающееся любых подозрений о Потрошителе.

      – Поскольку я уверен, что вы не намерены открыто вводить в заблуждение нью-йоркскую общественность, распространяя тревожные слухи, – добавил глава города.

      Некоторые журналисты зашумели, но трудно было понять, одобрение это или недовольство.

      После конференции, собирая свои бумаги, Джеймсон резко взглянул на Ардженти.

      – Мне надо вернуться в морг «Бельвю». Боюсь, что мы пропустили кое-что важное.

* * *

      Лайам Монэхэн вернулся в пивоварню Маклофлина для доклада Тирни с очень грустным лицом.

      Из окна своего офиса на первом этаже Майкл Тирни проследил, как он шел через двор. Монэхэн прихрамывал и выглядел помятым, его сорочка и пиджак были слегка перекошены, а лицо потемнело от сажи и копоти. Маккэйб плелся в ярде позади него и выглядел ничуть не лучше. Конечно, отчасти легкую неуверенность его походке придавала искалеченная левая рука, которую он прятал в рукаве.

      Печальный вид, подумал Майкл. Ему не терпелось послушать их грустную историю. Хорошо бы они отыскали и убили этого наглого рэкетира, выдававшего себя за его человека. Не потому ли они в саже, что спрятали его тело в котельной?

      Когда Монэхэн вошел в офис, со своим рассказом,