Заколка от Шанель. Ирина Андросова

щиколотку острым мыском модельной туфли, призывая к тишине, и, не отрывая льстивых глаз от кепки крепыша, сладким голоском пропела:

      – Не обращайте на Абрикосову внимания, ладно, мальчики? Она у нас со странностями. Я вам за Сашку ручаюсь, больше она в этот скверик ни ногой. Лично проконтролирую, вот честное слово! Отпустите нас, а?

      – То есть как это «отпустите»? – не понял крепкий Ищеев. – Я травму ноги получил, ходить не могу, а вы – отпустите! Доставим как миленькую в отделение, выпишут нам с Касаткиным премию, и я со спокойной совестью пойду на больничный – ушиб лечить.

      Люська окинула сметливым взглядом практичного милиционера в штатском, расстегнула сумочку, извлекла из кармашка пятисотрублевую купюру и, презрительно щурясь, протянула Ищееву. Тот мрачно посмотрел на предложенную взятку, скептически хмыкнул и, кивнув на ушастого коллегу, насмешливо проговорил:

      – Вообще-то нас двое. И мне, как старшему по званию, двойной тариф полагается.

      Люська скроила брезгливую мину, снова пошарила в том самом кармашке, где до этого нарыла денег, и, выкупив меня у стражей порядка, потащила к машине.

      По дороге она, не замолкая ни на секунду, жалобно причитала:

      – Ну что ты за наказание такое? У всех подруги как подруги, одна ты, Абрикосова, как чудо в перьях какое-то... Или вы все, психологи, такие шибанутые?

      – А сама-то ты кто? – не выдержала я. – Сама-то тоже, между прочим, на психолога хотела учиться!

      – Да, хотела, но не стала же! – с достоинством ответила Люська. – Я, может, вовремя опомнилась и передумала.

      И вовсе Люська не передумала. Врет она все. Учиться на психолога моя подруга, наплевав на нашу многолетнюю дружбу, расхотела вот почему. Второго сентября, когда мы, студенты-первокурсники еще до конца не верили в чудо зачисления нас в университет и считали всех преподавателей если не богами, то их наместниками на земле, первой парой стояла лекция по психологии. Молодой синеглазый препод Руслан Георгиевич, подлая его душа, раскрыт список студентов-новобранцев, еще не приученных к его психологическим подвывертам, вчитался в длинный столбец фамилий, окинул шалым взглядом аудиторию и, ухмыльнувшись, злорадно произнес:

      – Ну-с, давайте знакомиться. Приходько!

      Подпрыгнув от неожиданности, со своего места торопливо поднялась скромная Маринка Приходько. Понятное дело, все ждали, что начинать знакомиться будем по алфавиту, а не в вольном, так сказать, порядке.

      – Раздобудько! – снова выкрикнул злокозненный Руслан Георгиевич.

      Валя Раздобудько, кусая губы, нехотя встала из-за парты.

      – Наливайко! – под отдельные смешки продолжал глумиться препод.

      Максим Наливайко покраснел и чуть приподнял зад над скамейкой, обозначив вставание.

      – И наконец, Пьяных! – подвел Руслан Георгиевич итог своему выступлению.

      Инка Пьяных, почуяв неладное, еще на «Наливайке» вскочила со скамьи и, сметая подолом тетради с парт, кинулась прочь из аудитории. Не получив