Белый хрен в конопляном поле. Михаил Успенский

а поймав, предали бы страшной казни, растянув ее месяца этак на три.

      Был ведь там случай, когда один почтенный старец, которому надоели вечные ссоры между невестками, пошел жаловаться на их безобразное поведение не куда-нибудь, а к самому императору. Император выслушал жалобщика и пообещал ему самую высшую справедливость, которая только есть в Чайной Стране. Покуда старичок доковылял до родного дома, справедливость была уже установлена во всей красе: императорские стражники зарезали и сварливых невесток, и безвольных сыновей, и неповинных внуков, а дом, в котором творились непотребства, был уже сожжен дотла. Старичок отплатил справедливому владыке тем, что повесился на дворцовых воротах; император, таким образом, потерял лицо и был немедленно свергнут одним из многочисленных сыновей, отчего в державе возникла смута…

      Но, к счастью, в Посконии такие тонкости никому и на ухо были не нужны.

      …Стремглав нагнал всадников к полудню. Всадники сперва думали, что парнишка хочет их о чем-то предупредить, и приказали толмачу выяснить, в чем дело.

      – А, маленькая посконская быдла, – сказал толмач. – Тебе чего хотеть?

      – Возьмите меня в иные земли, – сказал Стремглав. – Я сильный. Я все умею и все хочу.

      Толмач перевел его слова, и господа со слугами привычно засмеялись.

      Стремглав подъехал поближе к толмачу и дал ему такого тычка, что тот свалился с коня в дорожную грязь. Остальные не набросились на сына шорника, а захохотали еще громче.

      Тут Стремглав понял, что толмач стоит еще ниже слуги. Толмачей вообще не шибко-то любят. Много позже Стремглав узнал, что на нетальянском слова «переводчик» и «предатель» звучат почти одинаково: tradittore и traduttore.

      Он наклонился, протянул руку и без труда поднял бедолагу из грязи. Господа одобрительно забормотали.

      – Что они говорят, свинья двуязычная? – спросил Стремглав, не отпуская ворот толмаческой одежды.

      Толмач утерся рукавом.

      – Они говорить… – он поперхнулся. – Они говорить, что из маленькая посконская… мальшишка выйти когда-нибудь большой толк.

      – Тогда слушайте, – сказал Стремглав. – Староста вас не по той дороге послал, там через речку мелок брод – по самый рот…

      ГЛАВА 4,

      в которой рассказывается о несомненной пользе ночных бдений и разговоров

      Много в бонжурском языке оказалось красивых слов и помимо орифламмы.

      Например, «ледюк» и «леруа».

      Один из всадников как раз и был «ледюк», то есть герцог. Герцог Мижуйский, будущий король Бонжурии Пистон Девятый. А король-то как раз и есть «леруа».

      Будущий леруа был ненамного старше Стремглава – года на три. Под латами он оказался совсем худенький, белолицый, только нос торчал у него далеко вперед, как у морского корабля. Но морских кораблей в ту пору Стремглав еще не видел, и такое сравнение ему в голову не пришло, а вспомнилась ему птица дятел.

      Нос, прямой и длинный, был навечным клеймом бонжурских королей. Для них и забрала делали особые, как бы с клювом.

      Мало того, королевский