Сингулярность (сборник). Юрий Никитин

очень быстро, скоро толпа хлынет волной!

      Перебирая руками и помогая здоровой ногой, Максимус поднялся и оперся о барьерчик, чтобы немного передохнуть. Перелезть последнее препятствие ничего не стоило, пластиковая преграда высотой по грудь, но уже спешит к нему одетый в форму человек!

      – Нельзя! – яростно отрубил он, подбегая.

      – Слушай, друг… – лихорадочно заговорил Макс. – Я… ты… помоги.

      Тот покачал головой и недвусмысленно положил руку на автомат.

      – Нельзя!

      – Брат… я… вот, я копил всю жизнь. На, держи.

      Макс достал кредитку, на которой было не больше сотни.

      – Код: девять, семь, три, шесть. Десять миллионов единиц. Я копил всю жизнь, понимаешь? Держи. Пропусти?

      Охранник закусил губу.

      – Я быстро… Я копил, понимаешь? Мне очень надо…

      – Девять, семь, три, шесть? – приглушенно переспросил человек в форме.

      – Да.

      Максимус протянул карточку.

      – Даю две секунды, – шагнул в сторону охранник.

      Макс перевалился через преграду и, рыча от боли, захромал к зданию. Сзади кричали, но он уже толкал тяжелую дверь.

      – По коридору направо, до лестницы, на третий этаж… – испуганно объясняла девушка, встретившаяся в холле.

      Он поднялся, а когда открыл дверь, словно тяжелый таран ударил в грудь, сбивая с ног. Третий этаж был заполнен добровольцами.

      Здесь было много спокойнее, чем снаружи. Все словно чего-то ждали. Обессиленный, Макс с облегчением прислонился к стене. На какой-то момент его охватило безразличие. Легкие разрывались, закашлявшись, он выплюнул тяжелый темно-алый сгусток. Виски сдавила боль, да так, что Максимус едва устоял. Действительность стремительно раскачивалась, пол выскальзывал из-под ног. Стена побежала вверх, но, сползая в беспамятство, сквозь черный туман Макс услышал:

      – Четвертая отрицательная у кого? Операция возможна только с этой группой.

      – У меня, – прошептал Макс. – У меня! Пропустите…

      – У кого, повторяю, четвертая отрицательная? Остальные, выйдите, операция невозможна.

      – Скажите ему, у меня четвертая… У меня… пожалуйста!

      Его не слышали, а может, не хотели.

      Ладони скользили по стене, но Макс смог подняться. Выставил локти и сделал первый шаг. Люди, очевидно, не знавшие, что происходит внизу, с удивлением смотрели на него, спешили расступиться.

      Но и здесь атмосфера накалена.

      Кто-то плачет, а истеричный женский голос повторяет:

      – Доктор, у меня дочка, она смертельно больна… можно ее? Это последний шанс… доктор… пожалуйста!

      Максимус наполовину в беспамятстве, почти ничего не видит, проталкивается на голос, главное – не упасть, людей немного, они не толкаются, не напирают…

      – Пожалуйста, доктор.

      Уже рядом! Он близко!

      – Группа у дочки какая?

      – Вторая. Ну неужели никак нельзя?

      – Сожалею…

      – Ну,