Все прекрасное – ужасно, все ужасное – прекрасно. Этюды о художниках и живописи. Гриша Брускин

художник спрятал зайчика на картинке».

      И там, и тут абстракция, орнамент довлеют над изображением. Изображения рассеиваются. Подобно тому как древние языческие Берегини и Полканы тают в узоре народной вышивки.

      Разбитые сосуды Божественного света. Кто посмел разбить их совершенные формы? Кто разрушил гармонию? Русская революция и вслед за ней Филонов?

      Кто собирает частицы Господнего света и приближает Пришествие? Зрители Мити Лиона?

      Художники-родственники: способ презентации сходен. Но не близнецы: миры – разные.

      Филонов видит то, что не дано обычному смертному. В отличие от Филонова, Лион обладает редчайшим даром «не видеть». Художник-маг накидывает покрывала-невидимки на изображения. Но зрителя не проведешь: он знает, он чует, что призрак рядом.

* * *

      Время шло. Искусство мастера тяготело к минимализму. Митя в работах опускал («не видел») все больше и больше частей и элементов.

      Следы исчезающей жизни превратились в объект для медитации. А зритель перевоплотился в медитирующего йога. И отныне угадывает пропущенные движения руки мастера, чтобы собрать рассыпающейся мир воедино.

      Жизнь покидала художника, изображение покидало работы.

      Дома я часто взираю на одну из последних блистательных работ мастера «Сусанна и старцы» (1989).

      Лишь несколько черточек на белом НИЧТО.

      Паоло Уччелло

До и после

      Я с детства чувствовал математический расчет в произведениях Паоло Уччелло, но не «сложить-отнять-умножить-разделить».

      А пифагорейский мистический расчет.

* * *

      «Битва при Сан-Романо» Паоло Уччелло из галереи Уффици.

      До реставрации: чарующее видение.

      И снова луч. Пусты доспехи. Душа стрелою мчится прочь. Взметнулись пики, арбалеты печатью в памяти. И день вот-вот прикончит ночь. Борьба теней. Сад мандариновый разрезан на куски. Плюмажи и мечи мерцают. Но тени свет не отражают. В долине мрак. В капкане время. Не вырвется предсмертный крик. Движенья нет, лишь обозначено мгновенье.

* * *

      До реставрации.

      «Замри!»

      И заморожен миг. Пред вечной тьмой.

      Мерцание во мгле серебра футуристических рыцарей и золота рожков. Дух на красном коне успевает в последнюю секунду перечеркнуть копьем картину и вонзить его в привидение на белом. Превратив врага в футуристическую кучу. В набор кружков и линий.

      Поражала статика экспрессии.

      Лошади, освещенные горизонтальным розовым лучом.

      Таинственная охота на втором плане.

      И еле различимая засада в правом верхнем углу полотна.

      Завораживающая сценография. Театр магической декорации.

      Мгновение как Вечность и Вечность как мгновение.

* * *

      После реставрации.

      «Замри, умри, воскресни!»

      Реставрация вернула движение в картину. Сыграла роль аниматора. Машины времени. Отмотала минуты назад. Мгла отступила. Теперь уже в долине не краткое мгновение пред вечным