Департамент ночной охоты. Роман Афанасьев

что оба оборотня застыли, ожидая выстрела.

      Охотник медленно опустил пистолет, повернулся к переставшим дышать друзьям и приложил указательный палец левой руки к губам.

      – Тихо, – едва различимо шепнул он. – Вадим, вверх по лестнице. Блокируй выход в зал. Вера – в комнату русалки. Притаись в уголке. Будем надеяться, что у рыб не такой острый нюх, как у тебя. И ни звука!

      Бывший проводник зыркнул в дальний конец коридора, мотнул увеличенной головой, но потом легко и бесшумно скользнул в сторону лестницы и пропал в полутьме люка. Вера, сделав страшные глаза, погрозила охотнику пальцем, давая понять, что разговор еще не закончен, и отступила назад, скрывшись в комнате покойной русалки.

      Охотник проводил взглядом оборотницу, поднял голову, прислушиваясь к темноте коридора, а потом бесшумно вернулся в комнату, из которой только что выскочил как черт из табакерки. Притворив за собой дверь, Кобылин замер, слился с темнотой, затаил дыхание и прислушался.

      Долго ждать не пришлось. Через пару секунд из коридора донесся странный звук – словно по полу тащили мокрый мешок. Через минуту хлюпы и шлепки стали так отчетливы, что Алексей невольно представил себе морского льва, неуклюже ковыляющего к своей тумбе на цирковой арене.

      Медленно вдохнув, охотник замер, стараясь раствориться в окружающей темноте, и обратился в слух. Странные звуки прекратились. Потом скрипнула дверь, раздался шорох, словно кто-то шарил по стене в поисках выключателя, при этом бубня себе под нос. Алексей приоткрыл дверь, выскользнул в коридор и бесшумно подошел к распахнутой двери, ведущей в комнату русалки.

      Открывшаяся ему картина заставила охотника замереть на месте. Дверь была открыта, и из нее в коридор высовывался длинный чешуйчатый хвост. Он немного напоминал дельфиний, но при этом был покрыт крупными темными чешуйками, навевавшими мысли о драконах.

      Кобылин подался вперед, ступая так осторожно, словно пол был усеян новогодними шариками, и увидел спину русалки. Она была белоснежной – гораздо белее, чем у людей. На ней не было ни синих прожилок вен, ни родимых пятнышек, ни намека на румянец или кровеносные сосуды. Вероятно, она была настолько толстой, что защищала свою хозяйку и от холода воды, и от повреждений.

      Русалка мотнула головой, разметала по плечам длинные черные волосы и, уже не скрываясь, визгливо, побабьи, выругалась. Потом захлопала по стене и наконец попала по выключателю. Под потолком комнаты вспыхнула лампочка, русалка со вздохом облегчения уперлась обеими руками в пол, потянула себя вперед и, оставив за собой мокрый след, вползла в комнату. И замерла, увидев в дальнем углу рыжеволосую девицу, вольготно устроившуюся в кресле под иллюминатором.

      – Заходи, гостем будешь, – пропела Вера, с нескрываемым любопытством разглядывая человеко-рыбу.

      Русалка взвизгнула, неожиданно ловко развернулась, метнулась в коридор и уперлась в ноги Кобылина. Подняв голову, она с изумлением взглянула на охотника, нависавшего над ней, увидела