Скиталец. Генри Хаггард

терпел ласки Цирцеи, дочери Солнца, и скучал в объятиях Калипсо. Что касается твоей умершей жены Пенелопы, ты любил ее законной любовью, но не пылкой страстью. Она была твоим другом, твоей хозяйкой, матерью твоего сына. С ней соединяются все воспоминания твоей родины. Но она умерла, ребенка нет, твоя родина – только груда костей и развалин. К чему послужили все твои странствования, труды и приключения? Что нашел ты? Ты жаждешь найти то, что ищет все человечество – «Мечту мира». Никто не может найти ее, не нашел и ты, Одиссей. Твои друзья умерли, страна опустела, все погибло, осталась одна надежда. Перед тобой лежит новая жизнь, без забот и воспоминаний прошлого. Хочешь ли ты быть моим слугой?

      Голос становился все нежнее, слышался все ближе, дивное благоухание коснулось Скитальца. Дыхание богини коснулось его шеи, ее волосы смешались с его темными локонами.

      – Теперь, Одиссей, – продолжал голос, – пожертвуешь ли ты один час для меня? Не бойся, ты не увидишь меня. Подними голову и взгляни на «Мечту мира»!

      Одиссей поднял голову и увидел дивное видение. Это была девушка, не похожая на смертную женщину, в полном расцвете красоты, юности, почти дитя, прекрасная, как богиня. Сама Афродита могла бы позавидовать ее чудной красоте!

      Она была тонка и стройна, как молодая пальма, в ее глазах светилось спокойствие и невинность младенца. Девушка держала на голове блестящую бронзовую урну, словно она несла воду из колодца.

      Скиталец узнал ее: он видел ее, когда путешествовал в страну ее отца, царя Тиндара, встретил ее, когда она шла с реки. Но тогда он был молод, и глаза его любовались красотой Елены, сердце жаждало ее, прекраснейшую из женщин, и он просил ее руки. Но Елена была отдана другому человеку, Менелаю.

      Созерцая юную Елену, Скиталец чувствовал, что помолодел, что любит красавицу страстной и юной любовью.

      Видение растаяло, исчезло… Из тумана появилась новая картина. Он увидел самого себя, переодетого нищим, сидевшего в огромном освещенном зале, а женщина мыла ему ноги и умащала его голову благовонным маслом. Лицо женщины было прекрасно, но печально.

      И вспомнилось Одиссею, как прокрался он в город Трою, в дом Приама, чтобы проследить троянцев, как Елена, прекраснейшая из женщин, омыла его ноги и помазала голову маслом. Пока он смотрел, видение исчезло в тумане. Он склонил голову, упал на колени перед алтарем богини и воскликнул:

      – Где под солнцем живет златокудрая Елена?

      Голос богини, казалось, прошептал ему на ухо:

      – Разве я не правду говорила, Одиссей? Разве ты не служил мне, разве не любовь спасла тебя в Трое в ту ночь, когда даже мудрость не могла помочь тебе?

      – О да, богиня!

      – Слушай же! – продолжал голос. – Я буду милостива и добра к тебе. У тебя нет ничего – ни дома, ни родины, но я вдохну в твое сердце забвение всех печалей и любовь к той, которая была твоей первой любовью в дни твоей юности! Елена еще живет на земле. Я пошлю тебя искать ее, и ты будешь долго воевать и странствовать. Ты найдешь ее в далекой стране, среди