Бенефис мартовской кошки. Дарья Донцова

что обозленная уборщица сейчас треснет описавшегося мопса палкой, я, на ходу вытаскивая кошелек, побежала назад. К Хучу мы приблизились одновременно, я и поломойка.

      – Извините, бога ради, это моя собака, вот, возьмите, только не бейте Хуча.

      Уборщица грохнула ведро о пол, устало откинула с лица выбившуюся прядь волос и тихо сказала:

      – Мне и в голову не придет стукнуть такое милое животное.

      Тетка была по виду старше меня, скорей всего, она недавно справила пятидесятипятилетие. Усталые карие глаза смотрели приветливо, а губы улыбались. Секунду уборщица изучала Хуча, потом сказала:

      – Он не виноват, просто обалдел от шума, вон какой бедлам, у меня к концу дня голова кругом идет, чего уж от маленькой собачки хотеть?

      И она, наклонившись, погладила пса.

      – Вы собачница? – скорей утвердительно, чем вопросительно сказала я.

      – И кошатница, – улыбнулась тетка, – впрочем, как говорил Шопенгауэр, чем больше я узнаю людей, тем сильней люблю собак.

      Я уставилась на поломойку во все глаза. Та принялась быстро подтирать лужу. Когда кафельная плитка заблестела, я отмерла и спросила:

      – Не подскажете, где здесь квартирное бюро?

      – Что?

      – Ну агентство такое, хочу квартиру снять.

      – У вас есть регистрация? Там без нее не примут.

      – Я москвичка.

      Уборщица вскинула брови:

      – Да? Правда?

      – Вот, видите, паспорт с постоянной столичной пропиской.

      – Почему же тогда квартиру ищете?

      – Я была замужем, потом супруг умер, а свекровь велела убираться вон. Жила одно время с сыном, но не заладились отношения с невесткой, разругались вдрызг, вот и оказалась на вокзале вместе с необходимыми вещами и Хучем. Деньги есть, думаю пока снять квартирку, а там разберусь.

      Поломойка оперлась на швабру.

      – Хотите ко мне поехать? Живу в двухкомнатной квартире, одна, сто долларов в месяц устроит?

      – Конечно.

      – Еда сюда не входит.

      – Естественно, только у меня собака.

      – Ну и хорошо, у самой две.

      Внезапно свинец в моей груди расплавился и горячим потоком стек в желудок. Дышать мгновенно стало легко, и меня покинуло чувство безысходности.

      – Отлично, куда ехать?

      – Ты посиди тут еще часок, – сказала уборщица, – сейчас смена закончится, и двинем, кстати, меня зовут Тина.

      Дом, в котором мне отныне предстояло жить, выглядел не лучшим образом. Серая пятиэтажка из бетонных блоков, швы между которыми замазаны какой-то черной субстанцией. Ни домофона, ни кодового замка. По узкой лестнице мы взобрались на пятый этаж, и моя хозяйка вставила ключ в замочную скважину.

      Я не всю жизнь провела в благополучии, богатство свалилось на нас не так давно. Долгие годы жила в Медведково, именно в таком блочном доме, и сейчас хорошо знала, какой интерьер скрывается за обшарпанной деревянной дверью.

      – Входи, – велела Тина.

      Я