В Мраморном дворце. Великий Князь Гавриил Константинович Романов

я обыкновенно заставал какого-нибудь министра с портфелем, приехавшего с докладом. Штатские министры бывали во фраках с золотыми пуговицами и лентах. Так старик министр Горемыкин приезжал в Алексеевской ленте. Военный министр приезжал в сюртуке, при оружии. Кроме министров, в приемной нередко ожидали люди, которые должны были являться государю: губернаторы или командующие войсками и многие другие. Часто заходили в приемную обер-гофмаршал граф Бенкендорф и дворцовый комендант генерал Дедюлин.

      От времени до времени открывалась дверь из кабинета государя, выходил дежурный камердинер и приглашал то лицо, которое государь должен был принять. Однажды на одном из моих дежурств ожидал в приемной французский посол адмирал Тушар. Камердинер передал мне приглашение от государя, а я лично передал его послу.

      Во время приема дежурный флигель-адъютант все время должен был находиться в приемной. Перед завтраком приходил скороход и докладывал, что их величества приглашают меня к завтраку. Иной раз доклады затягивались до самого завтрака и мне едва хватало времени вымыть руки. Я шел в маленькую гостиную государыни, между ее будуаром и большим кабинетом, становился возле дверей и ожидал прихода государя. Вымыв руки в своей уборной комнате, которая была по другую сторону коридора, государь шел к императрице и, проходя мимо меня, со мной здоровался. Вскоре он возвращался с государыней и великими княжнами.

      В гостиной стоял стол с закусками и водкой, а также и стол, за который садились завтракать. Первые годы я водки не пил, а когда начал пить, то государь всегда говорил мне, что мне пить вредно. Я позволял себе, впрочем, выпивать не более одной рюмки. Когда мы усаживались за стол, гоффурьеры и камер-лакеи уносили закусочный стол.

      Часто зимой подавались черноморские устрицы, которые государь очень любил. Он предпочитал их заграничным, как вообще предпочитал всё русское – иностранному.

      Кофе пили после завтрака в сиреневом будуаре императрицы. По стенам висело несколько картин и портрет государя. На полках и столиках было много фотографий и безделушек. Между прочим, в будуаре обычно лежала газета “Новое время” и клалась для императрицы записочка с фамилией дежурного флигель-адъютанта. Кофепитие продолжалось недолго, и меня отпускали, а государь шел гулять по парку, обыкновенно вместе с великими княжнами. Они любили ходить на пруд и разбивать на нем лед кирками.

      Когда я возвращался в дежурную комнату, мне докладывали, что собрались просители. Я выходил из дворцовых ворот. Обыкновенно их было человек пять-шесть. Отобрав у них прошения, я возвращался в дежурную комнату и принимался за работу. Надо было прочесть прошения, занести их в реестр, запечатать его и отдать камердинеру. Государь прочитывал реестр до обеда, делал на нем заметки и отсылал в походную канцелярию.

      Часов в пять придворный лакей приносил чай. Если у государя бывал прием между завтраком и обедом, то снова приходил скороход и докладывал об этом. Тогда я опять спешил в приемную. Днем обыкновенно