Выкидыш. Владислав Дорофеев

России, всюду. Он мыслит мир – как единое и неразрывное целое.

      Совершенно седой, старик, пергаментная кожа лица и рук, крепкое и свежее рукопожатие – очень похоже на рукопожатие поэта Ивана Межирова – такое же стремительное, неожиданно крепкое и по стилю мальчишеское, а по вере великодушное. Нездоров, точнее, недостаточно силен, но совершенно здрав, Жаль, быстро утомляется, можно было бы говорить часами, но через два часа разговора он очень устал.

      Его дом на краю по-немецки ухоженного леса. В окно на втором этаже лезут ветви деревьев. На стенах портреты друзей, показалось, ближе к нам – портрет Фаины Раневской, автопортрет Виктора Некрасова, Высоцкий в спектакле, снимок Галича с дарственной, на двери предвыборный портрет Сергея Ковалева, с которым они сходны в главном – политика может быть нравственной, и когда-то, как утверждает Копелев, совершенно безосновательно, и была.

      Он совсем не один, его окружают близкие ему люди. Это – здорово, такая старость, такое счастье в сердце. Его любят, он любит, он прожил трудную, но исполненную труда созидательного жизнь.

      Марина, секретарь Копелева, говорит, что его автограф стоит очень дорого на рынке раритетов, один бизнесмен молодой прислал письмо с семью фотографиями Копелева и просил подписать, якобы для друзей, потом выяснилось, что для продажи. Постоянно приходят конверты с фотографиями и одной маркой, просят автограф и просят отправить адресату.

      Немцы его любят за то, что он может говорить о них хорошее тогда, когда они лишены такой возможности, например, в разговоре об антисемитизме.

      Его первая и, может быть лучшая книга о войне, „Хранить вечно“ – о бесчинствах русских в Восточной Пруссии в конце войны.

      Номер его дома 41, район Zulz, аристократический район, непосредственно примыкающий к району Университету, дом на краю леса, на краю леса табличка – „Осторожно, птицы“, с изображением парящего коршуна.

      Он вполне обеспечен, квартиру купил, у него были большие гонорары.

      Совсем недавно вышли две книги – „Мы жили в Кельне“ и о его жизни в „шарашке“ после войны, когда за „буржуазный гуманизм к врагу“ Копелева посадили на десять лет. Книги раскупаются, любая продавщица самого захудалого магазинчика книжного знает имя Копелева, стоит спросить – „есть ли у вас Копелев“, в ответ неизменное – „o, jа“, и обязательно пойдет вынет с полки, на которой Набоков, Миллер, Маркес, кое-где Буковский, книгу Копелева.

      Его новый издательский проект – очень дорогой для рядового читателя, цена одного тома переваливает за сто марок, сейчас готовится к изданию карманный вариант, более дешевое издание для всех.

      Гражданин мира – это когда ты свой всюду.

      Намоленное место, у так называемой „Украшенной Мадонны“ в Dom, главном католическом храме Кельна. Небольшая скульптура Богородицы размером с куклу и с ребенком на руках, в белом платье невесты, в коронке и обвешенная по периметру многочисленными дарами, крестами, кольцами, серьгами, видимо, от получивших чудотворную помощь от молитвы. Голоса