Молилась ли ты на ночь?. Елена Логунова

и еще там не шастают горластые тетки в кирзовой обуви и с толстой сумкой на ремне. Где-где, а в склепе почтальоншам уж точно делать нечего!

      Я кое-как села и привалилась к стене.

      – Ты поскользнулась и башкой треснулась, да? – продолжала горланить тетка-почтальонша. – Вот ведь люди-гады, какая-то сволочь на ступеньках масло разлила, немудрено грохнуться! Девка, тебе «Скорую» вызвать? Ты живая или как?

      – Так себе, – невнятно ответила я.

      – Значит, живая! – Тетка обрадовалась, что не надо вызывать «Скорую», и оставила меня в покое.

      Она быстро и деловито побросала в почтовые ящики корреспонденцию и вышла из подъезда, на прощанье бросив мне через плечо:

      – Не сиди на холодном, застудишься!

      – Не буду, – с минутной задержкой отозвалась я, оперлась о стену и попыталась встать на ноги.

      Это мне удалось, хотя и с большим трудом. Держась рукой за ближайший почтовый ящик и старательно преодолевая головокружение, я медленно огляделась.

      Что это за подъезд? На наш не похож, наш и почище, и посветлее, и попросторнее будет. Определенно, подъезд чужой. Тогда как же меня сюда занесло? И зачем?

      Терзаясь вопросами, я вышла на крыльцо, заметенное снегом, и сквозь частую тюлевую завесу падающих снежинок увидела у подъезда роскошную новую иномарку, нездешнюю красоту которой не портил даже налипший снег. В снежной шубе ярко-красная машина смотрелась, как королевна в пурпуре и горностаевой мантии.

      – Пам, пам! – сверкнув очами-фарами, призывно прогудела основательно заснеженная пурпурная красавица.

      – Это мне, что ли? – не поняла я.

      Стекло с водительской стороны поехало вниз, и в окошко высунулась круглощекая физиономия, которую я узнала и сразу вспомнила все остальное.

      – Ну, что, дело сделано? – крикнул Юрий Павлович Куконин. – Что-то вы долго. Можем ехать?

      – Минутку, – сказала я и отступила в подъезд.

      Там я посмотрела на почтовые ящики, обозначенные номерами от единицы до двадцати, и поняла, что нахожусь в первом подъезде дома. А шестьдесят пятая квартира, в которую меня отрядил с чужим паспортом Куконин, должна быть в пятом. А почему же я тогда в первом? Я же вроде некоторое время назад была в пятом?

      Я крепко стиснула виски руками и сделала пару глубоких вздохов. Пелена в моей голове не растаяла, но несколько поредела. Настолько, что сквозь нее я увидела сначала красивую деревянную дверь на металлической основе, потом телевизор с экраном в полстены, а затем все быстрее, как при перемотке видеоленты: красивый ковер на полу, лужу крови на ковре, труп в луже крови и кинжал в груди трупа.

      – Может, это все мне приснилось? – без особой надежды в голосе пробормотала я.

      Рассчитывать на чудо, конечно, не стоило, но я все-таки расстегнула сумку и проверила, при мне ли тот проклятый паспорт, из-за которого заварилась такая каша. Я точно помнила, что отправила этот документ в ссылку за мебельную стенку. Я совершенно точно это помнила, однако паспорт был