Худший из пороков. Анатолий Маляров

выбор не для маленького мудреца. Он такое примет за шутку. Его удел придет позже и будет взрослым. А звонка от таких дядь, как Адам, достаточно, чтобы обратить его в дым.

      – Одаренный мальчик, – осведомленно роняет мучитель.

      Не пустой звук. Предупреждение: в случае заметной ошибки отца никакой дар сыну не поможет. Плевать на декларацию: сын за отца не отвечает.

      Расположившись удобно и надолго, с лопатками на спинке гнутого стула, с вытянутыми ладонями на столешнице, Адам не без удовольствия замечает:

      – Для вашей семьи – удачный год. У жены прибавка к зарплате, у вас, в театре, намечаются продвижения…

      Приятно слышать продолжение. Если бы только это говорилось не в застенке.

      – О жене знаю, о продвижениях – не слышал.

      – Кое-какими сведениями мы располагаем…

      Недомолвки с долей бравады. Кнут и пряник для меня. Но это промашка в расчете на полную дремучесть подопытного. Оперативщик выказывает себя молодым, не обжившимся в хищной ауре. Козыряет впопыхах. И это после волчьей хватки с сыном! Замнем промах.

      – Вроде бы главный, Вадим Вадимович, собирается уходить… возможна ротация…

      В горячке забываю, что «ротация» – круговое движение, по словарю, а у нас – замена одного оболтуса другим, близлежащим, так, чтобы ничего не менялось для кукловодов сверху.

      Адам хватает лишку. Задабривает некоего режиссера и драмодела, которого велели обласкать и приручить. А перед ним еще и мозгляк, отравленный многими бедами, припугнутый и готовый на уступки ради сына.

      – Разумеется, решает управление культуры, но мы краем уха слышим…

      – Ваш край уха стоит двух из управления, – беспардонно льщу в целях самообороны. – Мне даже неудобно…

      Половину моей фразы Адам пропускает, вторую – переиначивает:

      – Неудобно? Оставьте. В тридцать с небольшим лет получить коллектив!

      – Я не имею права. Беспартийный.

      Видимо, мне очень уж хочется продвижения. Но не карьеры желаю я в эту минуту, мне надо получить хоть что-нибудь взамен моей податливости. Хочется в творческой номенклатуре стать кое-кому не по зубам. До того жажду, что начинаю кочевряжиться. Оперативщик не позволяет мне усомниться:

      – По опыту работы, по способностям… Бывают исключения. Например, вы.

      Саднит мысль: мне предлагают взятку. Господи, век прожил бы в своем затхлом театрике, в своей осмотрительной семье, на харчах из пыльной лавки и не знал бы, что вот такие «человеки со стороны» ворочают делами, имеющими решающее значение для штатных расписаний, творческих течений, судеб отдельных граждан, которые и поклоном их не удостоили бы. И так запросто.

      Чтобы приобрести штаны вместо изношенных, обычно мне приходится откладывать три месяца, недельку-другую выказывать перед женой всю непригодность тех, что на мне, потом искать товар подешевле. Быт интеллигента. А тут: вздумал – попроси, дадут. Не попросить ли немедленно джинсы? Старые прожег кислотой, заряжая аккумулятор «Запорожца» богатого тестя. Дадут и запишут по важной