Персональный апокалипсис. Татьяна Коган

подождал ее у выхода из института и преградил путь.

      – Я провожу вас до дома, если вы не возражаете.

      Женщина замерла, удивленно разглядывая нежданного кавалера.

      – Вы хотели бы дополнительно обсудить ваш доклад?

      – Конечно, я мог бы сделать вид, что хочу именно этого – обсудить доклад, а вы могли бы сделать вид, что поверили, но зачем терять время? Мы же взрослые люди. Вы мне очень понравились, и мне кажется, я имею все шансы понравиться вам.

      Марина огляделась и, поманив парня за собой, отошла в сторону от оживленного пятачка перед центральным входом. Чуть поодаль она остановилась и внимательно посмотрела на Андрея.

      – Тебе сколько, чудо?

      – Два.

      – Что «два»? – не поняла она.

      – Я пью кофе с двумя кусками сахара. У вас ведь дома есть кофе?

      – У меня дома есть муж.

      – Значит, идем ко мне. Я снимаю отдельное жилье, нас никто не потревожит, – наступал Андрей.

      – Какая наглость, – то ли с негодованием, то ли с восхищением проговорила женщина, не спеша уходить.

      – Вас это заводит?

      – Мои дети чуть младше тебя.

      – Вы, вероятно, весьма легкомысленны, раз родили до вашего совершеннолетия.

      Уголки ее губ поползли вверх. Разговор доставлял Андрею удовольствие, и он чувствовал, что Марине тоже. Ему стоило проявить чуть больше настойчивости, и она непременно поддастся.

      – Вы очень своеобразный молодой человек, – протянула она, колеблясь. – Но думаю, у нас ничего не получится.

      Падал снег, снежинки ложились на ее длинные ресницы и непослушные пряди; ему безумно хотелось взять в ладони ее лицо…

      – Вы слышите? У нас ничего не получится.

      – Позвольте доказать вам вашу неправоту.

      Для сорока двух лет Марина выглядела свежо, даже юно. Она красила волосы в ядовито-черный цвет, который оттенял ее бледную кожу, и казалась хрупкой, как хрустальная статуэтка.

      Они занимались сексом на его съемной квартире, а потом беседовали об экономике и политике. Марина обычно сидела на подоконнике и дымила сигаретой. Ее обнаженный темный силуэт в светлом квадрате окна походил на вырезанную из бумаги фигурку. Андрей лежал на кровати, закинув руки за голову, слушал рассуждения любовницы и гадал: смогла бы она понять, расскажи он о своем желании убить? Марина отличалась от остальных женщин. Возможно, она дала бы мудрый совет.

      – Я развожусь, – обронила она однажды после особо удачного секса.

      – Зачем? – удивился Андрей.

      – Достало жить с нелюбимым человеком.

      Марина больше ничего не сказала, но прочитать ее мысли не составляло труда. В ее сдержанной улыбке затаился намек на обязательства. Ей хотелось большего, но «большее» не входило в его планы.

      «Она не так уж умна, эта Марина». Андрей перестал ей звонить. Чтобы забыть ее, ему понадобился месяц. Целый месяц постоянного самоограничения и самоконтроля. Он так яростно