Меч Вещего Олега. Фехтовальщик из будущего. Валерий Большаков

чего спрашивать? – растерялся Пончев.

      – Ну хоть год какой, узнай!

      – А-а… Здравствуйте, батюшка! – ляпнул Шурик на корявой латыни.

      Поп обрадовался.

      – Здравствуй, сын мой! – молвил он басом. – Как звать тебя?

      – Меня?.. По… Александр! А вас?

      – Зови меня отцом Агапитом. Крещен ли?

      – Да нет… – застеснялся Пончик. – Отец Агапит, а какой ныне год на дворе?

      – Шесть тысяч триста шестьдесят шестой от Сотворения мира, сын мой.

      – Понятно… – протянул Шурка, вычитая. – Восемьсот пятьдесят восьмой год нашей эры… Олег, слышишь? Восемьсот пятьдесят восьмой! О-ох…

      – Слышу, не глухой… – проворчал Олег, чувствуя, как все сжимается внутри.

      – Вы сами из Константинополя будете? – спросил Пончик, лишь бы что-то спросить.

      Священник величественно кивнул.

      – Вдвойне приятно слышать имя истинное, – сказал он. – Тавроскифы, что на полдень от Русии, переиначили столицу Ромейской империи в Царьград, а здешние русы и вовсе Миклагардом зовут ее…

      – А куда плывут эти корабли?

      – В Аль-дей-гью-борг, – старательно выговорил отец Агапит и улыбнулся, сверкнул крепкими зубами в оторочке из курчавого черного волоса. – А славины то место Ладогой кличут… – Голос попа изменился, приобрел пафос: – Доблестным воинам Асмуда поручено доставить меня в Аль-дей-гью-борг. Самим кесарем Вардой послан я!

      Однако Олег торжественностью момента не проникся. Дослушав сбивчивый перевод Шурки, он откинулся на локти.

      – Да ну? – равнодушно спросил Олег. – Спроси его, не тот ли это Варда, что великого логофета Феоктиста прирезал?

      Пончик наивно перевел, и бедного отца Агапита аж шатнуло.

      Ромей побледнел и, быстро крестясь, шмыгнул обратно в шатер. Скрипнула палуба, раздраженно загремели железяки. Олег усмехнулся. Странно, но страх и напряжение отпустили его совершенно. Ромей здорово ему помог. Теперь, когда Олег сориентировался во времени и пространстве, стало как-то легче и проще. А Пончик ныл, потирая дрожавшие руки:

      – Господи, господи…

      – Перестань, – буркнул Олег, – и без тебя тошно…

      На берегу протрубил рог, созывая людей к отплытию. Лодья качнулась. По трапу затопали… как их и назвать-то, не знаешь… Бойцы? Гребцы? Гридни? Короче, экипаж затопал.

      Гулко загудели доски палуб, разнеслись зычные окрики. На корму, к правилу, пробрался Вольгаст тиун и уселся на высокое сиденье кормщика – далеко с него видать, ничто и никто не застит пейзажи «включенные и обрамляющие». Драконий хвост, в который вытягивалась корма, поднимался над головой кормщика изящным завитком. А старинушка, хоть и худ, да жилист – вон, плечи какие! Костлявые, спору нет, но сила в них еще держится.

      Раздалась зычная команда – Олег узнал голос хевдинга. Лодью развернуло и подхватило течением.

      Гребцы, поплевав на ладони, взялись за отполированные рукояти. С бурлением и плеском ударили весла, выводя лодьи на простор речной волны. Олегу хорошо были видны гребцы на