Вынос дела. Дарья Донцова

совсем вниз покатился – дворник, грузчик, стеклопротирщик… Да и там не удержался. Вещи стал продавать, у меня из сумки воровал.

      – Сама где служишь? – прервала поток жалоб Таня.

      – Сейчас нигде. На инвалидности, астма у меня, – пояснила Рая, – вторую группу имею.

      В комнате повисло напряженное молчание. Мы сидим тут почти два часа, а Скоркина даже ни разу не кашлянула. По-моему, с такой формой астмы следует искать службу. Очевидно, та же мысль пришла в голову и Тане, потому что Иванова сказала:

      – Неправда, будто сейчас нельзя найти работу. Да, министром не возьмут, но полы в супермаркете мыть – сколько угодно.

      – Небось сама за мужниной спиной живешь, – оскорбилась Райка, – а мне в уборщицы советуешь.

      – Зачем же вы всем врали на вечере, – поинтересовалась я, – и потом, Иван был хорошо одет, с золотыми часами, ключами от машины тряс!

      – О господи, – закатила глаза Скоркина, – да когда Зоя позвонила, он как раз второй день как из запоя вышел. Поехал к двоюродному брату, тот в театре работает, взял для нас костюмы…

      – А часы? – не успокаивалась я.

      – Оттуда же, муляж, правда, сделаны здорово, – пояснила Раиса.

      – А машина? – не унималась я.

      – Ну и дура, ты, Дашка, – неожиданно обозлилась Раиса. – Нет и не было никакого автомобиля! Пыль в глаза пускали!

      – Зачем? – в один голос воскликнули мы с Таней.

      – И шь вы какие, – прошипела Скоркина, – сами в загородных домах проживаете с прислугой, в брильянтах ходите, а нам, значит, в бедности расписаться? Нет уж, хотели с Клюкиным, как все, быть богатыми…

      – Что же не разговаривали друг с другом? – продолжала удивляться Таня.

      – А чего нам обсуждать? – пожала плечами Раиса. – Я только и ждала, когда Клюкин помрет от пьянки. Ну, слава богу, отмучилась. Теперь эту квартиру продам, себе куплю поменьше, жизнь пойдет!

      Мы потрясенно молчали.

      – Так как, девчонки, – поинтересовалась Раиса, – дадите денег на похороны? У меня только двадцать рублей в заначке.

      Не успели мы открыть сумочки, как зазвенел телефон. Скоркина схватила трубку и недовольно буркнула:

      – Алле.

      По мере разговора ее лицо вытягивалось, щеки начали бледнеть, губы, наоборот, стали темно-бордовыми. Наконец она выдавила из себя:

      – Хорошо, завтра в десять.

      Потом положила трубку на рычаг допотопного аппарата и пробормотала:

      – Откладывается.

      – Что? – изумилась я.

      – Похороны.

      – Почему?

      – Из милиции звонили, тело пока не отдадут, оно им пока что требуется для исследования.

      – Зачем? – ничего не поняла Таня. – У меня, когда отец от инфаркта умер, сразу после вскрытия отдали.

      – Так то был инфаркт, – просипела Рая, наливая в щербатую кружку светло-желтую заварку, – а тут, видишь, дело какое.

      – Какое? Да говори по-человечески! – закричали мы в унисон.

      – Такое, – нудила Рая, – в желудке нашли стрихнин, отравили Ваньку.

      Таня быстро глянула