Ослиная порода. Повесть в рассказах. Полина Жеребцова

бабушки Гали. Лежать спокойно не получалось, мне все время хотелось вертеться и скакать.

      – Будешь баловаться, – сказала бабушка, когда я задрыгала ногами, – придет бабайка и унесет тебя в подземные пещеры!

      Этим непонятным существом в СССР часто пугали детей. Кто такой бабайка, никто не знал, но считалось, что это коварный злой дух вроде лешего.

      Услышав незнакомое имя впервые в жизни, я почувствовала страх и зажмурилась. Передо мной возникло из воздуха нечто черное, похожее на баранью шапку пастуха, и начало окутывать меня. Оно не имело четкой формы, но диковинные темные щупальца, вроде тех что бывают у осьминога, потянулись ко мне.

      Я в ужасе закричала:

      – Мама!

      – Зачем пугаешь ребенка? – спросила соседка бабушку. – Вдруг она его видит?!

      Бабушка Галя перекрестила меня, пробормотав молитву, и черная косматая туча, изогнувшись в воздухе, растаяла.

      Так я поняла, что существуют не только люди, но и еще кто-то непонятный – совсем рядом с нами.

      Ослик, которого путали с «остатками»

      Я была непослушным ребенком, и маме со мной приходилось трудно. Именно поэтому существовали временные интервалы, когда она причисляла меня ко второй породе детей.

      «Вот от чертей остатки!» – горестно вскрикивала мама каждый раз, когда я пыталась дернуть за хвост кошку, доверчиво подошедшую ко мне, или «отдавала обратно» свой только что съеденный завтрак.

      А если кто-нибудь из соседей или родственников говорил, пораженный моим внешним видом: «Да это же ангел!» – мама приходила в негодование и начинала подробный рассказ про породу, которая ко мне подселилась.

      «Кусается! Представляете, кусается! А хотела шлепнуть – так сама ударилась об шкаф! Как думаете, кто это?!» – и заговоривший человек быстренько ретировался восвояси.

      Демонические проделки действительно занимали меня. Странное дело – никто ведь не учит ребенка врать. Или воровать. Никто не говорит ему: «Раздави муравья!» В детях самих скрыта непреодолимая жестокость познания. Так было и в моем случае. Впервые разбив вазу в два с половиной года, я замотала головой и забубнила: «Нет! Не я!», – и досталось пушистой добродушной кошке Ксюше.

      Читали мне в детстве рассказ о добром мальчике по имени Володя Ленин. Он тоже вазу разбил, но сознался в содеянном. Все-таки ангельской породы был ребенок.

      Моя порода дала о себе знать как нельзя некстати.

      Мне было уже три года, а я, ничего подобного с полутора лет не делавшая, написала в штаны. Мама, как положено отшлепав меня, спросила:

      – Почему ты не пошла на горшок?

      – Не хочу! – сказала вдруг я, сама себе удивляясь.

      – Что?! – В мамином голосе я уловила вторую порцию «награды», но сдаваться и не подумала.

      – Я играла в комнате.

      – А стирать, по-твоему, кто должен? Я?!

      На это у меня ответа не имелось, но зато я вставила:

      – Игра моя хорошая, я построила лодку из листьев, и она плыла по ручейку…

      «Награда»