К рабочему народу. Лев Толстой

ем угнетенном положении и о тех средствах, которыми вы можете освободиться от него.

      Может быть, что-нибудь из того, что я думал (а думал я об этом много), и пригодится вам.

      Обращаюсь я естественно к русским рабочим, среди которых живу и которых знаю больше, чем рабочих других стран.

      Но надеюсь, что и рабочим других стран могут быть не бесполезны некоторые из моих мыслей.

I

      То, что вы, рабочие, вынуждены проводить всю жизнь в нужде и тяжелой, ненужной вам работе, тогда как другие люди, ничего не работающие, пользуются всем тем, что вы делаете, что вы рабы этих людей, и что этого не должно быть, это видит всякий, у кого есть глаза и сердце.

      Но как сделать, чтобы этого не было?

      Самым первым, простым и естественным средством для этого представляется и представлялось с давних времен то, чтобы силою отнять у тех, которые живут вашим трудом, то, чем они незаконно пользуются. Так поступали с самых древних времен рабы в Риме и в средние века крестьяне в Германии и во Франции. Так поступали много раз и в России во времена Стеньки Разина и Пугачева, так поступают и теперь иногда русские рабочие.

      Средство это прежде всех других представляется обиженным рабочим, а между тем средство это не только никогда не достигает своей цели, но всегда скорее ухудшает, чем улучшает участь рабочих. Еще можно было в старину, когда власть правительства не была так сильна, как теперь, надеяться на успех таких бунтов, но теперь, когда в руках правительства, стоящего всегда за неработающих, и огромные деньги, и железные дороги, и телеграфы, и полиция, и жандармы, и войско, все такие попытки всегда кончаются, как кончились недавно бунты в Полтавской и Харьковской губерниях, тем, что бунтовщиков казнят, истязают, и власть неработающих над работающими только еще прочнее утверждается.

      Пытаясь насилием бороться с насилием, вы, рабочие, делаете то, что делал бы связанный человек, если бы он, чтобы освободиться, тянул бы за связывающие его веревки: он только затягивал бы крепче те узлы, которые держат его. То же и с попытками насилием отнять отнятое хитростью, но удерживаемое насилием.

II

      То, что средство бунтов не достигает цели и не улучшает, а скорее ухудшает положение рабочих, стало теперь уже очевидно. И потому в последнее время людьми, желающими или, по крайней мере, говорящими, что они желают добра рабочему народу, придумано для освобождения рабочих новое средство. Новое средство это основано на учении о том, что все рабочие после того, как они лишатся той земли, которою прежде владели, и станут все наемными рабочими на фабриках (что по этому учению должно так же неизбежно совершиться, как в определенный час восход солнца), они, устраивая союзы, товарищества, демонстрации и выбирая своих сторонников в парламенты, всё будут улучшать и улучшать свое положение и под конец даже присвоят себе все заводы, фабрики, вообще все орудия труда, в том числе и землю, и тогда уже будут совершенно свободны и благополучны. Несмотря на то, что учение, которое предлагает это средство, исполнено неясностей, произвольных положений и противоречий и просто глупостей, оно в последнее время всё более и более распространяется.

      Учение это принимается не только в тех странах, где большинство населения уже за несколько поколений отстало от земледельческого труда, но и там, где большинство рабочих еще и не думало покидать земли.

      Казалось бы, что учение, требующее прежде всего перехода сельского рабочего от привычных, здоровых и веселых условий разнообразного земледельческого труда к нездоровым, унылым и губительным условиям однообразной, одуряющей фабричной работы и от той независимости, которую чувствует сельский рабочий, удовлетворяя своим трудом почти всем своим потребностям, к полной рабской зависимости от своего хозяина фабричного рабочего, казалось бы, что учение это не должно бы иметь в странах, где рабочие живут еще на земле земледельческим трудом, никакого успеха. Но проповедь этого модного, называемого социализмом учения даже и в таких странах, как Россия, где 98 % рабочего населения живет земледельческим трудом, охотно принимается теми 2-мя % рабочих, которые отстали или отстают от земледельческого труда.

      Происходит это от того, что, покидая земельный труд, рабочий невольно поддается тем соблазнам, которые связаны с фабричной и городской жизнью. Оправдание же этих соблазнов дает ему только социалистическое учение, считающее увеличение потребностей признаком совершенствования человека.

      Такие рабочие, нахватавшись отрывков социалистического учения, с особенным усердием проповедуют его своим собратьям, считая себя, вследствие такой проповеди и вследствие тех новых потребностей, которые они усвоили, передовыми людьми, стоящими несравненно выше грубого мужика, сельского рабочего. К счастию, таких рабочих в России еще очень мало: огромное же большинство русских рабочих, состоящее из земледельцев, никогда и не слыхали про социалистическое учение; если же и слышит про него, то принимает такое учение, как нечто совершенно чуждое ему и не касающееся его истинных нужд.

      Все те социалистические приемы союзов, демонстраций, выборов своих сторонников в парламенты, посредством которых фабричные рабочие стараются