Грузинская шутка. Таня Трунёва

ero

      Когда Бог раздавал народам земли, грузин опоздал и пришел, когда было все роздано. Разгневался Господь: «Где ты был, наглец? Почему не пришёл вовремя?» Улыбнулся грузин: «А ми, Господь, с друзьями посидели, Ваша честь тост випивали!» Усмехнулся Всевышний: «Ну что с тобой делать? Придётся от себя отрывать…» И отдал Бог ему часть своей райской земли, кусочек Рая, и назвал эту землю ГРУЗИЯ…

(Грузинская притча)

      Всякий раз по дороге из Батуми на Зелёный мыс я слышала стук своего сердца и закрывала глаза, словно ожидая поцелуя. От резкого поворота захватывало дух, и я, открыв глаза на перевале, наблюдала картину, к которой не могла привыкнуть. Ослепительное ярко-желтое солнце обнималось с лазурным морем. В дрожащих от зноя лучах, в изумрудно-зелёной субтропической растительности, как мираж, вырисовывался полуостров; на этом полуострове утопал в пальмах и цветах белокаменный город. Наслаждалась я этим видом всегда с одной мыслью: мне казалось, что я умерла и теперь в Раю.

      Почти восемь месяцев в году население Батуми увеличивалось в пять-семь раз. Многочисленные турбазы и курорты, дома отдыха любого разряда были востребованы отдыхающими со всей нашей советской страны. Рестораны, кафе и шашлычные с утра заполнялись посетителями, а приморский бульвар пестрел нарядной толпой гуляющих.

      Любители курортных романов вечерами дарили друг другу ласки на скамейках или в густых зарослях кустарника. Здесь всегда пахло страстью. Удивительный аромат чего-то отцветающего и начинающего цвести смешивался с запахами моря, разгорячённых тел и специй.

      В те 80-е, когда наш «Союз нерушимый» гулял в своём праздном застое, Грузия жила по-царски в этом вечно зелёном бархатном блаженстве, в тепле и сытости. Она процветала благодаря мандаринам и курортам.

      Но не только курортный бизнес был популярен в Батуми, там ещё находился очень известный в стране фармацевтический комбинат, прозванный в народе «кофеиновым заводом».

      На этот комбинат и направили меня, выпускницу Новосибирского электротехнического, на работу по распределению. Вручая мне лист с назначением, наш проректор пошутил: «Ну уж конечно, лучше Северный Кавказ, чем Южный Сахалин.»

      Оторванная от родительского дома, попавшая в чужую обстановку, я сначала тихо плакала в нашем рабочем общежитии. Я не представляла, как вынесу три года отработки, пока не познакомилась со своей соседкой Галей. Ей было лет двадцать восемь. В нашей общаге она занимала самую большую и лучшую комнату, в которой жила с пятилетней дочкой. Работала Галка бухгалтером в Центральном универмаге и всегда была модно одета, даже в пору «всеобщего дефицита». Она попала в Батуми после развода с мужем, бывшим военным. А устроил её в общагу и на работу её дядя. Был ли он ей действительно «дядей» – история умалчивает. Однако тётка у нее в Батуми действительно была, она и помогала Гале воспитывать дочку, смышлёную кудрявую Ленку.

      Галка была, как говорят, «женщиной от бога».

      Можно научить девушку правильно говорить и со вкусом одеваться, можно даже при довольно скромных вокальных данных научить её петь и играть на фортепьяно, однако никто не научит женщину чувствовать.

      Женственность и сексуальность – или они есть, или их нет, и в Галке они были. Она горела изнутри, но горела не обжигая, а согревая. И на этот огонь мужчины летели, как мотыльки, не опалить крылья, а погреться около него.

      Моя новая подруга не была красавицей, но глаза и улыбка, которая светилась, озаряя живое лицо, были действительно хороши.

      С Галкой было всегда необременительно легко и спокойно. Я училась у неё многому, а самое главное, редким женским качествам: раскрепощённости, так хорошо сочетающейся с чувством собственного достоинства, и особому дарованию – УМЕНИЮ БЫТЬ СЧАСТЛИВОЙ.

      Я с удовольствием наблюдала, как горят глаза смотрящих на мою подругу мужчин. И это было вовсе не потому, что мы были в Грузии, где само женское существо возведено в ранг божества; на неё оглядывались бы везде: в Москве и Урюпинске, в Париже и Мадриде. Галкин кокетливый поворот плеча будто звал протянуть к ней руку, а спокойный голос и взгляд магически увлекали идти за ней, потеряв голову.

      Галя часто рассказывала о своих любовных приключениях, делая это в ролях. Когда она входила в раж, я обычно думала: «Голливуд отдыхает!» Невольно в своем воображении я, пламенея страстью, как бы становилась участницей этих романов и сцен.

      Как-то, когда мы нежились на пляже, она спросила: «Ну, а у тебя парни-то были?»

      Вздохнув, я рассказала про свой «сексуальный опыт», который заключался в нескольких поцелуях с одноклассником и пылких обниманиях в подъезде с однокурсником, провожавшим меня с вечеринки.

      Посмотрев удивлёнными глазами, Галка воскликнула: «Так тебе же скоро двадцать три! Я в это время огонь и воду прошла. Как же тебя, такую красавицу, в девственницах оставили? Что, в Сибири у парней поотмерзало, что ли?! – и скользнув по моему телу озорным взглядом, добавила. – Какой товар-то пропадает!»

      Немного помолчав и передернув плечами,