Парнасские цветы. Часть вторая. Борис Акимович Ваградов

ой системе Ridero

      Грустная лирика

      «Мне не забыть печально-грустных глаз…»

      Мне не забыть печально-грустных глаз,

      Когда среди толпы спешащей, равнодушной,

      Вы предлагали, молча, всем цветы —

      Душистый ландыш, хлеб для вас насущный!

      Увы, мадам, увы, всё в прошлом и в мечтах —

      Цветы улыбки радость и надежды,

      И только ландыша нежнейший аромат,

      Куда-то манит также как и прежде.

      «К чему прелестные наряды…»

      К чему прелестные наряды,

      Ласкающие взор мужской,

      Когда и ум и твои взгляды,

      Под гнетом воли, и чужой.

      Вдохни свободу, дорогая,

      Очнись от детского ты сна,

      Ведь клетка, даже золотая,

      Не украшает жизнь раба.

      А жизнь, она так скоротечна,

      И только раз нам всем дана,

      А если нет желаньям места,

      То для чего тогда она?

      Наступит тяжкое похмелье,

      Тогда поймешь, что навсегда,

      Любовь в мечтах вся пролетела,

      Не дав ни счастья, ни тепла.

      «Признайся, ты его любила…»

      Признайся, ты его любила,

      Когда вонзала в сердце нож,

      Своим бесстрастным поведеньем,

       Холодным взглядом, нетерпением

      Его попыток неуклюжих признаться,

      И в любви и в дружбе,

      В желании быть всегда с тобой,

      Он верил – выбрана судьбой.

      Внимала сплетням ты старушек,

      И подозрениям подружек,

      Молве бездумной по природе,

      О слабости его бы вроде,

      Невзрачности мужской, породе,

      О всякой чепухе безмерной,

      И отвергала чистоту

      Любви и преданности верной…

      Итог всего – его уж нет,

      Былого больше не вернешь,

      Напрасно, дева, молчаливо,

      Ты над могилой слезы льешь.

      «Не уходи, нет уходи не приходи…»

      Не уходи, нет уходи не приходи,

      Не вызывай сердечного томления,

      Тебя я все-таки по-прежнему люблю,

       И не хочу ни слез, ни унижения.

      Мне жизнь прожить с тобою не дано,

      К чему мечты о счастье и стремления,

      Когда мы растеряли уж давно

      Все капли радости и просто уважения.

      «На бледно-мраморном лице…»

      На бледно-мраморном лице,

      Влекущем хладной красотой,

      Темнели грустные глаза,

      Ранимые больной душой.

      И голос внутренней печали

      Звучал тоскливо по России,

      Как крик беспомощный насилия,

      Как стон всеобщего бессилия.

      «Любовь прекрасной Феи к Старику…»

      Любовь прекрасной Феи к Старику

      Возможна только в сказке, как сиянье,

      А в жизни, этой сказке наяву,

      Не суждено подобное признание.

      Поэтому прошу – не приходи,

      В глазах твоих я вижу лишь участие,

      Не болен я, и зов моей души

      Не требует церковного причастия —

      Тебя по-прежнему безумно я люблю,

      Но, может быть, ее переживу,

      И молча, осушив любовь в слезах,

      Оставлю боль одну в своих глазах.

      «Милая Дева, я тебя знаю…»

      Милая Дева, я тебя знаю,

      Ты приземлена во всем,

      Только душа твоя где-то витает

      В мыслях и ночью и днем,

      Думы твои и чисты и прекрасны,

      Все они в сердце твоем…

      В жизни бледнеют и яркие краски,

      Если живешь под ярмом.

      «Твоя любовь, как лунный свет…»

      Твоя любовь, как лунный свет

      Блестящий, яркий и холодный,

      Как солнца луч, чуть отражённый,

      В ночи уже прошедших лет.

      Как мне рассеять этот мрак

      В душе смятенной и больной,

      И Богу отданной отныне

      В обмен на рай тот неземной;

      Не торопись, мой милый друг,

      В объятья райского