Дьявол по мелочам. Андрей Мухлынин

к лестнице. Заметив это, домовиха строго приказала:

      – Ранетого положь! Никуда он не деется, а у меня там полы помыты!

      Повисший на моём плече мужчина приподнял голову и еле слышно застонал. Демонстративно поморщившись, я усадил его к стене и, попросив домовых присмотреть, рванул наверх. Они в целом неплохие ребята, хотя и привыкли настаивать на своём с натиском взбесившегося асфальтоукладчика. Они никогда не будут причинять неудобства без веской на то причины. «Веские причины», правда, варьируются от немного странных до совершенно идиотских. Например, домовой может обидеться на невовремя приготовленный ужин, неправильно сложенную одежду или даже подметённый в его любимом месте пол. И всё же с ним всегда можно договориться, поставив в какой-нибудь укромный угол миску молока с парой ложек мёда. Довольный дух будет служить верой и правдой, незаметно подсказывая и помогая. Говорят, какой бы ветхой ни была постройка, поселившийся там домашний дух способен превратить её в настоящий дом.

      Или жестоко убить жильцов, разорвав их на части и протащив ещё дёргающиеся кровавые ошмётки в старый дымоход.

      Всякое бывает.

      Поднявшись на второй этаж, я вошёл в нужную квартиру. Двери не запирались, ведь Хозяева служили лучшими замками – при них ни одна посторонняя тварь не пересечёт порога. По крайней мере, целиком.

      А если и пересечёт, то обнаружит нечто пострашнее разъярённых домашних духов – Нинель.

      У этой женщины скверный характер, и на первый взгляд она может показаться взбалмошной и безрассудной, однако достаточно увидеть, как содержится её дом, чтобы понять, насколько это впечатление обманчиво. Идеальный порядок в окружении, мыслях и действиях помогли ей без малого тридцать лет выживать в непрекращающемся кошмаре. Нинель – обменыш, ребёнок, унесённый нечистью на Обратную сторону и выросший там. Большую часть сознательной жизни она провела в семье домового, где приучилась к порядку во всём. Правда, это же придало ей некоторой жестокости, граничащей порой с садизмом.

      Меня насторожила царившая в квартире тишина. Если бы Нинель куда-то ушла, мне бы об этом сказали. Если бы она куда-то уходила, мы бы с ней встретились. Если бы у неё возникли какие-то проблемы, то это быстро стало бы проблемами самих проблем. Что-то здесь было не так. Я неслышно проскользнул через коридор и юркнул во вторую комнату слева.

      Не прошло и секунды, как кто-то с силой ударил меня под правое колено, а затем несколькими отработанными движениями развернул и повалил на пол.

      Женщина двигалась в разы быстрее, чем можно было уследить. Усевшись мне на живот, она прижала моё горло локтем и, почти вплотную приблизив лицо, процедила сквозь зубы:

      – Ты где шарахался, четырёхглазый? Теряешь форму. Будь на моём месте кто другой, твоя оторванная башка уже валялась бы в углу.

      Я принюхался.

      – Это что, духи? Ждала?

      Нинель фыркнула и отпустила меня.

      – Больно много чести.

      – Брось. И вовсе не шарахался, а… был занят конспирацией, – проговорил я, потирая шею. – Кстати, информация подтвердилась.

      – Да?

      – Там