Масть. Виталий Каплан

он же неумеренный поклонник шахмат. Подозреваю, для того он меня к себе из столицы переманил, чтобы иметь достойного партнёра. Хотя, по правде сказать, играет он куда как лучше.

      За этими мыслями я сам не заметил, как доехал до места моего назначения. Дом графини, выстроенный в итальянском стиле, призывно мерцал разноцветными фонарями, укреплёнными на решётчатой ограде – это притом, что ещё не зашло солнце. Одно слово – Светлые.

      Велев Тимошке сидеть смирно и никуда не отлучаться от лошадей, я покинул возок, вошёл в распахнутые ворота. Перед тем как подняться по мраморным ступеням к парадным дверям, поглядел на дом сквозь Сумрак.

      Исчезли колонны, исчезла лепнина по стенам и над крышей. Мрамор преобразился в кирпич, чугунная литая ограда сделалась живой изгородью из какого-то удивительно высокого и удивительно колючего шиповника. Причём цветущего во всю силу – это в середине-то апреля!

      Впрочем, долго разглядывать сумеречную грань дома я не стал. Поднялся, дёрнул шнур колокольчика, доложил о себе сунувшемуся на звон лакею – и немедленно был препровождён в общую залу.

      Кажется, я прибыл позже всех, ибо зала напоминала гудящий пчёлами улей. Кого там только не было! Помимо благородного сословия обнаружилось несколько купцов побогаче (дядюшка, едва прибыл я в Тверь, сразу ввёл меня в курс дела и снабдил сведениями о наиболее почтенных горожанах). Видать, и впрямь графиня любит ломать устоявшиеся традиции. Чтобы купцов (и нарумяненных, разодетых жён их и дочек) пускали в дворянское общество! Раньше о таком я и помыслить не мог. Интересно, кстати, получается: для людей её сиятельство делает исключение, а для наших Тёмных – нет. Стало быть, сильно не любит.

      – Вечно ты опаздываешь! – тронув меня сзади за локоть, прошипел невесть откуда взявшийся дядюшка. – Пошли, представлю тебя графине. И не забудь, как надлежит себя с нею держать. С остальными – сообразуйся с репутацией, которую мы тебе придумали.

      И он чуть ли не силой потащил меня сквозь толпу нарядных дам самого разнообразного возраста, сквозь льющуюся из-за белоснежных шёлковых ширм скрипичную музыку, сквозь клубы сизого дыма от курящихся трубок – нюхать табак даже в этой провинциальной глуши уже выходило из моды.

      Графиня обнаружилась на другом конце залы, она сидела в кресле возле устроенного на английский манер камина. Высокая, худощавая, с хитро закрученными тёмными – но с немалой долей седины – волосами. Длинные тонкие пальцы… серые цепкие глаза. Её бирюзового цвета платье поблескивало серебряными нитями. Юбок с кринолинами Виктория Евгеньевна, стало быть, не признавала. И не комнатная собачка свернулась у её ног, а самая настоящая рысь – не особо крупная, но, как я сразу понял, очень нервная.

      – Вот, графиня, позвольте представить вашим очам нового нашего… гм… служащего, – сделав положенный поклон, зачастил дядюшка. – Андрей Галактионович Полынский, дворянин, гвардии поручик в отставке, занимался известным делом в столице, а с марта сего года