Графиня Рудольштадт. Жорж Санд

схватил молодую девушку за руку и судорожно, до боли, сжал ее. В этом странном порыве гнев сочетался с любовью. Порпорина не изменилась в лице, и, глядя на ее покрасневшую, опухшую руку, король добавил:

      – У вас есть мужество!

      – Не такое уж большое, государь, но я не притворяюсь, будто у меня его нет, как это делают все те, кто вас окружает.

      – Что вы хотите этим сказать?

      – Что человек часто притворяется мертвым, чтобы не быть убитым. Будь я на вашем месте, мне бы не хотелось слыть такой грозной.

      – В кого вы влюблены? – спросил король, снова меняя разговор.

      – Ни в кого, государь.

      – Если так, отчего у вас бывают нервные припадки?

      – Это не имеет значения для судеб Пруссии, а, следовательно, королю незачем это знать.

      – Так вы думаете, что с вами говорит король?

      – Я никогда не смела бы забыть об этом.

      – И все-таки должны забыть. Король никогда не станет разговаривать с вами – ведь жизнь вы спасли не королю.

      – Но я не вижу здесь барона фон Крейца.[56]

      – Это упрек? Если так, вы несправедливы. Не король приходил вчера справляться о вашем здоровье. У вас был капитан Крейц.

      – Это различие чересчур тонко для меня, господин капитан.

      – Так постарайтесь научиться замечать его. Посмотрите – когда я надену шляпу вот так, чуть-чуть на левый бок, я буду капитаном, а когда вот эдак, на правый, буду королем. А вы, в соответствии с этим, будете то Консуэло, то мадемуазель Порпориной.

      – Я вас поняла, государь, но увы! Для меня это невозможно. Ваше величество может быть кем угодно – двумя лицами, тремя, сотней лиц, я же умею быть только самой собой.

      – Неправда! В театре, при ваших товарищах актерах, вы бы не стали говорить со мной так, как говорите здесь.

      – Не будьте так уверены в этом, государь.

      – Да что это с вами? Видно, сам дьявол вселился в вас сегодня?

      – Дело в том, что шляпа вашего величества не сдвинута сейчас ни вправо, ни влево, и я не знаю, с кем говорю.

      Покоренный обаянием Порпорины, которое он особенно остро ощутил в эту минуту, король с добродушно-веселым видом поднес руку к шляпе и так сильно сдвинул ее на левое ухо, что его грозное лицо сделалось смешным. Ему очень хотелось, насколько это было в его силах, разыграть роль простого смертного и короля, отпущенного на каникулы, но внезапно он вспомнил, что пришел сюда вовсе не для развлечения, а затем, чтобы проникнуть в тайны аббатисы Кведлинбургской, и сердитым, резким движением окончательно снял шляпу; его улыбка исчезла, лоб нахмурился, он встал и, бросив певице: «Будьте здесь, я приду за вами», прошел в спальню принцессы, которая с трепетом ждала его появления. Слыша, что король беседует с Порпориной, но не смея отойти от постели принцессы, госпожа фон Клейст пыталась подслушать их разговор, но тщетно – покои аббатисы были чересчур велики, ей не удалось уловить ни слова, и она еле дышала от страха.

      Порпорина тоже дрожала при мысли о том, что может сейчас произойти. Обычно серьезная, почтительная и искренняя в беседе с королем, на этот раз, желая отвлечь его от опасного

56

Барон фон Крейц. – Под этим именем Фридрих II появляется в первой части дилогии (гл. С – СII).