Одесса на кону. Александр Афанасьев

. Если бы все происходило так, как описано в этом фильме, мы бы уже были мертвы. Сгорели бы в атомном огне нового Апокалипсиса.

      Но пока что мы живы. Пока.

      Я бы немного перефразировал Сару Коннор – наше будущее предопределено нашим прошлым. Мы все в ответе за то, что мы творим…

      – Обидно…

      – Что?

      – Обидно, говорю…

      Я прислушался. Они были совсем рядом…

      – Здесь никого немае!

      – Вони десь тут! Шукайте по всей нейтралке!

      – Что – обидно?

      Игорь, украинский полицейский офицер, с которым мы вместе попали в мясорубку и сейчас вместе пытались попасть в Приднестровье, плюнул перед собой.

      – Развели как… лоха. Ведь видел, что ничего доброго не будет… видел. А все равно – поверил…

      – Лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть, – шепотом ответил я.

      Вместо ответа Игорь вдруг встал в полный рост, поднял над головой автомат и пошел к дороге.

      – Куда?! – почти крикнул беззвучно я, но Игорь меня уже не слышал. Он сделал свой выбор – мертвый лев лучше живого пса. Каждый делает свой выбор сам…

      Несколькими месяцами ранее

      Стокгольм, Швеция

      10 марта 2016 года

      Опять холода.

      Зима на года,

      И ангелы к югу летят.

      Нам завтра в полет.

      Тебе на восход,

      А мне, по всему, —

      на закат…

А. Макаревич

      Стокгольм, Швеция. Знакомые кривые улицы и знакомая брусчатка. Знакомые паромы в порту и знакомые холмы. Знакомая буржуазная размеренность бытия…

      Я допил чашку кофе (пятую за день) и посмотрел на часы. Шестнадцать ноль-ноль…

      Время ехать домой. Я открываю лавочку в девять ноль-ноль по местному и закрываю в шестнадцать ноль-ноль. Почему так? Потому что так работает здание, в котором я снимаю офисное помещение. А здание так работает, потому что так работают профсоюзы[1].

      Сложил ноутбук, сунул в сумку на плече. Отключил кондиционер. Ничего не забыл? Если нет, то можно идти.

      Перед тем как уходить, я вывел маркером на белой доске справа от двери большую букву «О». Или цифру «0». Это – количество клиентов у меня. Цифра – не меняется уже довольно долго, даже слишком долго.

      Внизу – универсал «Вольво», семилетний, типично бюргерский – приветливо мигает фарами, снимаясь с сигнализации.

      Это мой curriculum vitae. В дословном переводе – сумма жизни. В плюсе – семилетний «Вольво», этот офис и квартира, довольно приличная, за которую я не плачу ни кроны. Плюс – наладившаяся личная жизнь. В минусе – все более невыносимая легкость бытия в Швеции, стране, которая для многих стала чем-то вроде града на холме…

      Я – российский разведчик. Разведчик с неопределенным статусом. Если раньше во всех странах мира работали советские, а потом и российские нелегалы под прикрытием, то сейчас эта программа в основном свернута. Стоит ли рисковать судьбами десятков людей, если один подонок типа Потеева[2] способен разом все перечеркнуть. И что такого может узнать нелегал, чего либо нет в Интернете, либо нельзя узнать путем спутникового шпионажа?

      Да практически ничего.

      В поисках новых методов и форм работы за рубежом в Скандинавию заслали меня. Мне уже за сорок, есть опыт участия в боевых действиях. Переехал в Скандинавию я открыто – сначала получил вид на жительство в одной из прибалтийских стран в обмен на инвестиции – сейчас это происходит часто, паспорт с Шенгеном в обмен на инвестиции в экономику страны. Уже из Прибалтики я перебрался сюда, в Швецию, выучил язык и получил «позитив», то есть вид на жительство. Тоже пришлось немного заплатить. Если бы кто-то начал копаться в моем прошлом в России, то обнаружил бы там два уголовных дела, сейчас закрытых. Это может объяснить, почему я решил покинуть родину.

      Мое главное отличие от классического агента-нелегала – это то, что я способен не только наблюдать, но и действовать. У меня даже есть легальный статус частного детектива с регистрацией в полиции. Ценность агента-нелегала, который просто отслеживает ситуацию и передает информацию, после появления Интернета резко упала. Сейчас информация идет такими потоками, что не надо больше встречаться в темных аллеях, достаточно просто зайти в интернет-бар и отправить кому-нибудь сообщение, зашифрованное в фотографию методом стеганографии[3]. Или просто форумы почитать.

      А вот агент, который находится в той или иной стране и способен предпринять какие-то силовые действия, – это то, что нужно. Как в случае с захватом нашего судна, нелегально доставлявшего в Сирию большое количество военного снаряжения. Его захватил брат Хабиба Фараха Ахмеда, того еще ублюдка, вышедшего из пиратского бизнеса сукина сына, перебравшегося в Швецию на халявные хлеба. Как потом оказалось, судно он захватил по сговору с американцами, чтобы таким образом

1

Приезжая в Европу, например во Францию, где сильные профсоюзы, иногда удивляешься, время детское, а все магазины или аптеки закрыты, и нужного не купить. А круглосуточной аптеки днем с огнем не сыскать. Это все из-за профсоюзов.

2

Полковник Александр Потеев – начальник отдела, занимавшегося в СВР курированием агентов-нелегалов в США. Бежал в США, выдал десять агентов, в том числе Анну Чапман. До сих не утихают споры, насколько ценны были эти агенты или та же Чапман, которая занималась отмыванием денег, и не более того.

3

Стеганография – метод шифрования, предполагающий преобразование текста в изображение.