Аскольдова могила. Михаил Загоскин

Премиславою и Светланою; но эти имена языческие: ими грешно называться.

      – Твоего отца зовут Алексеем; но кто он такой?

      Этот вопрос смутил приметным образом девушку. Помолчав несколько времени, она отвечала:

      – Он был прежде воином, а теперь кормится работою.

      – Но для чего он живет в этом дремучем лесу?

      – Он рубит дрова и продает их киевским жителям.

      – И ты живешь с ним в этой пустыне? Тебе, должно быть, очень скучно?

      – Да, зимою мне бывает скучно: кругом нас воют волки, ревут медведи, и на меня иногда находит такой страх, что я во всю ночь заснуть не могу; но в земле печенежской мне было еще скучнее. Вот когда мы жили в Византии, там нам было весело. Там остались мои старшие сестры. Когда они вышли замуж, то отец мой приехал сюда со мною и с матушкою; она все тосковала, прошлого года умерла, и теперь я живу с ним одна-одинехонька, – промолвила Надежда, бросив грустный взгляд на могилу.

      – Но неужели ты никогда не бываешь в Киеве? – спросил Всеслав.

      – Иногда, по ночам, я вместе с батюшкою хожу туда молиться.

      – Но по ночам все храмы бывают закрыты.

      – О, наш храм запереть не можно, – сказала с улыбкою девушка, – в нем нет ни окон, ни дверей. Да что ты меня об этом расспрашиваешь? Если ты не язычник, то, верно, приходил и сам туда молиться?

      – Да где же это? – спросил с удивлением Всеслав.

      – На высоком берегу Днепра, подле Аскольдовой могилы.

      Всеслав отступил с ужасом назад.

      – Как? – вскричал он. – Ты говоришь о развалинах этого христианского храма?

      – Да. Батюшка сказывал мне, что это была святая церковь во имя чудотворца Николая. Злой Святослав разорил ее, но благодать Божия живет и среди ее развалин… Да что с тобой сделалось? Отчего ты так побледнел?

      – Прощай! – прошептал глухим голосом Всеслав. – Мы больше никогда с тобой не увидимся.

      – Так ты уже не хочешь приходить молиться на могиле моей матери? – сказала Надежда, потупив в землю свои кроткие голубые глаза.

      – Нет! – вскричал с отчаянием юноша. – Я люблю тебя, а я не могу и не должен тебя любить: ты христианка!

      – Так что ж: мы должны любить и врагов своих, а что я тебе сделала?.. Я вижу теперь, что ты язычник, и мне это очень жаль, но я не стану тебя за это ненавидеть.

      – Бедная девушка!.. Если б ты знала, кому ты поклоняешься!

      – Я это знаю.

      – А знаешь ли ты, о чем молят все христиане того, кого они называют своим Искупителем?

      – И это знаю; я не раз слышала, как отец мой, преклонив колена, молил его, чтоб Владимир, великий князь Киевский…

      – О, не договаривай!.. Итак, Богомил не обманул меня… Прощай!..

      Отойдя несколько шагов, Всеслав не мог удержаться, чтоб не взглянуть украдкою назад: девушка стояла на прежнем месте, и робкие ее взоры следовали за уходящим юношею. Заметив это невольное движение, она с живостью сделала шаг вперед, вдруг остановилась и, перебирая в руках своих голубое покрывало, сказала вполголоса:

      – Прощай, Всеслав!

      Кто любил, тот поймет все отчаяние несчастного юноши. Он слышал в первый раз имя свое в устах той, чей образ