Враждебный портной. Юрий Козлов

успел подумать о женском нижнем белье, красный светофорный ворон расстегнул когти на лапах, и Каргин камнем (свинцовой пуговицей?) полетел вниз.

      – Одежда – душа тела, – каркнул сверху ворон. – За одеждой ходить – народ оживить!

      Глава вторая

      Нитка мира

1

      Узкие лацканы серого со стальным отливом пиджака пластали воздух ломтями, как остро заточенные кинжалы. Брючные штанины отвесно скользили вниз – на гладкие черные лодки туфель. Или – струились над черными лодками туфель, как тугие серебристые паруса. Легким, сильным и стильным вышел Каргин из магазина «Одежда».

      Собственно, поэтому он и не стал переодеваться. Попросил обслуживавшую его девушку вскрыть зашитые карманы на пиджаке и спороть многочисленные, облепившие костюм, как новогоднюю елку игрушки, этикетки. Все было сделано быстро и аккуратно. Директор магазина Нелли Николаевна (кажется, ее фамилия была Золотова, но Каргин не был уверен) распорядилась, чтобы брюки в случае необходимости были подогнаны по росту, но они оказались тютелька в тютельку, как отметила девушка-продавщица. Она была очень миниатюрная, с чистым открытым личиком, и Каргин нехорошо задумался над скрытым смыслом (применительно к этой девушке) слова «тютелька». Что означает эта неведомая «тютелька»?

      Он знал, что отвязные модельеры, визажисты, кутюрье и прочая паразитирующая в этом бизнесе сволочь называют «вторым лицом» женщины ее попу. Каргин был с этим категорически не согласен. Лица, по его мнению, должны были пребывать в гармонии, согласованно дополнять друг друга. Сколько раз он видел идеальную (естественно, с его точки зрения) попу, но тут же шарахался в сторону, обогнав и рассмотрев, даже не рассмотрев, а бросив мимолетный взгляд на лицо ее обладательницы. Восхитительная попа мгновенно переставала существовать, как будто Каргин ее никогда и не видел. И наоборот – сколько умных, прекрасных, вдохновенных женских лиц странно тускнели, становились какими-то неинтересными из-за кургузых, бесформенных, рогатых, мешковатых, слишком больших или слишком маленьких, как сжатые кулачки или кроличьи мордочки, поп обладательниц этих лиц. Каргин внимательно смотрел на женщину, любовался ее лицом, восхищался ее умом, но при этом как-то гадко и упорно не забывал про ее некрасивую попу. Иногда, впрочем, эту роль с неменьшим успехом исполняли кривые или короткие ноги, родинка с торчащим волоском, видимый исключительно со спины загривок или любое другое мелкое несовершенство.

      Каргин пребывал в подкрепленной многолетними наблюдениями уверенности, что истинное – нижнее, греховное – второе лицо женщины мистическим образом взаимодействует с ее верхним, какое воспевают поэты, лицом. Особенно же оно, это нижнее лицо, оживляется, когда женщина мимикой или разными обидными гримасами выражает свое отношение к мужчине, которому в данный момент предъявляет претензии, или же с кем-нибудь (за глаза) этого мужчину обсуждает. Нижнее лицо на собственный манер дополняет