Парашютисты-диверсанты Сталина. Прорыв разведчиков. Максим Бузин

телом ногу для удара.

      Это были последние слова и движения в его жизни. Граната с радиусом сплошного поражения осколками до двадцати метров, выскользнувшая из раскрытой безжизненной ладони, откатилась немного в сторону и на короткое мгновение замерла, словно наслаждаясь своей неожиданно обретенной свободой. Затем раздался глухой хлопок. Место, где только что стояли гестаповцы, заволокло едким дымом. Когда он рассеялся, то на земле вместо одного лежали уже три бездыханных тела.

      На короткое время воцарилась почти полная тишина, вскоре, однако, сменившаяся все нарастающим гулом. Это праздные зеваки и прочие любопытные, наблюдавшие, как зрители в театре, то есть со стороны, за разыгравшейся на их глазах кровавой драмой, увидев, что беглец погиб и продолжения не будет, начали расходиться. Все снова заспешили по своим делам.

      – Прощай, Владислав! – почти не разжимая губ, глухо произнес по-русски человек в сером плаще, выходя на улицу из еще стоявшего на остановке трамвая.

      С каменным лицом, не ускоряя шага и не глядя по сторонам, он под внезапно усилившимся проливным дождем пересек расстояние, отделявшее его от входа на станцию метро, и, смешавшись с толпой, исчез в бурлящем людском водовороте.

* * *

      Начальник одного из отделов службы советской военной разведки полковник Сазонов, коротко постучавшись, открыл дверь в кабинет своего непосредственного начальника и старого друга генерал-майора Серегина.

      – Разрешите, Степан Сергеевич! – Голос обычно сдержанного полковника звучал на удивление возбужденно.

      – Входи, Николай Петрович, входи! – приветливо ответил Серегин, выйдя из-за стола и с улыбкой пожимая товарищу руку. – Чаю будешь?

      – Спасибо, товарищ генерал, но боюсь, что чаепитие придется отложить! – Бледно-голубые глаза полковника впились в лицо Серегина. – Только что получено срочное донесение от Дирижера!

      – Садись и докладывай! – разом посерьезнев, сказал генерал, показывая рукой на массивный деревянный стул, стоявший справа от стола.

      Полковник опустился на предложенный стул и бесцветным голосом сказал:

      – Дирижер сообщает, что погиб Циркач! Он чувствовал слежку со стороны гестапо и перед своей гибелью успел передать Инженеру портсигар с чрезвычайно ценными разведданными, касающимися дислоцированных на территории Польши гитлеровских частей и подразделений. Эту информацию Дирижер передаст при следующем сеансе связи.

      Сазонов замолчал. Атмосфера в кабинете сгустилась и стала тяжелой.

      – Светлая память Владиславу! – глухо произнес генерал, вставая.

      Сазонов последовал его примеру. Так они и стояли в полном молчании, эти уже немолодые люди, скорбно склонив убеленные сединами головы.

      Полковник, несмотря на субординацию, первым нарушил молчание.

      – Степан Сергеевич, это еще не все сведения, полученные от Дирижера!

      – Вот как! – Генерал тряхнул головой,