Люби меня. Быстро!. Ира Андреева

и ныряет в чем мать родила в пучину. Ночь. Волны. Ледяная вода. Но Костян плыве-е-е-е-ет, он же нормальный пацан. Когда же волны выбросили его холодное тело на берег, одежда мистическим образом исчезла. А в холле гостиницы ждут коллеги, стол накрыт. Возвращаться надо по-любому, на улице спать не будешь. А на Косте из одежды одни часы. Вот что бы ты сделал в такой ситуации?

      – Ну влез бы в окно, позвонил бы кому-нибудь… Хотя, если холодно и голый… Фиг знает.

      – Костян тоже не придумал ничего лучше, как явиться к людям в самом неприглядном сморщенном виде, да еще и тост сказать. Типа, ничего не произошло. Немудрено, что после этого его на семинары больше не посылают.

      – Твои друзья вообще за гранью морали! Взять хотя бы того, Рината или как там его, который позавчера ночью звонил… Надо было послать его ко всем чертям!

      – Вообще-то, Рустем. Это не друг, это таксист. Мы в его «шестерке» познакомились. Я с корпоративной вечеринки ехала, между прочим, к тебе! Прыгаю в его тазик с криком: «Давай, гони быстрее, я к любимому спешу!» А он так многозначительно берет мои руки, кладет их на руль и на полном серьезе говорит: «Гани-гани, сам бери рул и ехай». На спидометре было 80 км. «Мужик, я ж в говно! – говорю. – Ты убить нас хочешь?» – «Ни бойса, я на педали сильно нажимать буду». Так мы и ехали десять километров. Визжащий Ирусик с ручником в заднице (я сначала подумала, что это Рустем так рад меня видеть) и смешной армянский толстяк, поющий «Лесного оленя». А потом я зачем-то дала ему свой телефон, чтобы он проверил, дошла ли я до квартиры…

      – Чувство опасности нам неведомо, как я понимаю. Может, ты бы еще паспорт ему свой оставила, чтобы не потерять.

      – Но это – фигня. Вот однажды я ночью с подружкой на Нахимовский проспект ехала. Ловим тачку, два часа ночи, водитель веселый… Рассказывает о том, что недавно развелся с женой, потому что она была ленивая и даже собственных трусов не стирала.

      – А я вот… трусов не ношу, – ржу я и понимаю, что подруга сейчас выходит. А поскольку мы странным образом забыли высадить меня в центре, то я оказываюсь непонятно где, в «девятке» с тонированными стеклами, вдвоем с мужиком, которому только что сказала, что хожу без трусов…

      – И что ты сделала? Пошла домой пешком?

      – Да щас! Я решила ему спеть. Противным таким голосом, как будто рожаю. Делайте, говорю, что хотите, но я не могу молчать: «Из тума-а-а-ана выплывает…» Через полчаса после начала концерта он как-то обмяк и даже торговаться не стал.

      – Дура ты, Андреева, и лечить тебя бесполезно!

      – А для счастья, чтоб ты знал, ум совершенно не нужен.

      [9 января]

      Лелик

      Мужчины для меня делятся на два типа. Одни – как калейдоскоп: сколько ни крути – всегда разные, непредсказуемые, искрящиеся… Смотришь в его глаза и видишь весь мир. Его появление – праздник, его губы – источник жизни… Ну, в общем, вы поняли.

      А есть мужчины, как бревно: гладкие и неповоротливые. Такие боятся сделать лишнее движение, вдруг переломятся, они всю жизнь шлифуют себя, чтобы стать лучше и глаже. Снаружи.

      – Калейдоскоп